— А если бы ты не проснулась?

— Мне пришлось бы ждать смерти этого тела до нового рождения.

Мелисента обвила рукам его шею, и снова, как в первую ночь, тихий шепот коснулся его нежностью и лаской.

— Ты пробудил меня. Любовь пробудила меня. Но нам нельзя оставаться здесь слишком долго. Мое смертное тело, и твой бессмертный дух истончаются здесь.

— Мы еще вернемся? – с надеждой спросил Войцех.

— Тебе понравилось? – она улыбнулась, и девочка на миг заняла место Принцессы.

— Еще не уверен, — усмехнулся Войцех, — может, попробуем проверить еще раз?

— У нас есть время до заката, — ответила она, — но потом нам придется вернуться. Я буду приводить тебя сюда так часто, как сумею. Но боюсь, это не настолько часто, как хочется.

— Я так и не сказал тебе, — Войцех снова уложил ее на траву, любуясь сияющими золотыми искрами солнца в ее темных волосах, — я тебя люблю. И не оставлю тебя, и не отпущу, что бы не случилось. Навек.

И его слова услышали цветы на земле, и ивы на берегу, и рыбы плеснули в озерной воде, и высоко в небе запел жаворонок.

39. Бруклин, Нью-Йорк. Войцех

Они вернулись в лесной домик на закате, и последний солнечный луч, резанув по глазам Войцеха пурпурным пламенем, погас за вершинами деревьев. В доме пахло теплым деревом, сухой полынью, развешанной по углам, крахмальной скатертью и прокисшей кровью.

— Это уже никуда не годится, — вздохнул Войцех, выбрасывая стоящий на столе стакан в мусорную корзину.

— Она скоро приедет, — Мелисента обняла его и прижалась щекой к груди, — сними Маску. Я знаю, что оно там, даже когда не бьется.

— Я бы позвал тебя наверх, — грустно улыбнулся Войцех, — но не хочу, чтобы ты замерзла рядом со мной.

— Я закутаюсь в одеяло, — возразила Мелисента, — ты обещал не отпускать меня.

— Ну, не настолько же, чтобы у тебя и минуты без меня не было, — рассмеялся Войцех, — тебе еще экзамены сдавать.

— Родители, наверное, уже полицию на ноги подняли, — вспомнила девушка, — и мама грозилась подать в суд. Правда, она не знает, на кого.

— Разберемся, — Войцех подхватил ее на руки и понес наверх, по скрипучей деревянной лестнице. В маленькой спальне было тесно от широкой кровати с пуховой периной и горой подушек. На стене – только полка с индейскими безделушками и крючки для одежды.

Войцех закутал ее в теплое одеяло, и, не раздеваясь, лег рядом, обнимая получившийся кокон.

— Холодно? – спросил он.

— Жарко, — рассмеялась Мелисента, потянувшись за поцелуем, — ты вкусный, как мороженое.

Моника остановила джип, вытащила из него тяжелую сумку-холодильник и прислушалась. Кроме шорохов ночного леса – ничего. Глухая тишина. Она торопливо зашагала к дому. Девушка была городской жительницей до мозга костей, и лес пугал ее своей дикой непредсказуемостью. Да и Волки могли тут бродить, как у себя дома. Она никогда не могла понять, зачем Крису понадобилось лесное убежище в столь опасном соседстве.

— Эй, ты где там? – в доме было темно и пусто, но она не сомневалась, что Войцех никуда не делся. Он был голоден и безумен к тому же. Моника поставила сумку на стол, вытащила из нее пару пакетиков на всякий случай и с опаской стала подниматься наверх.

Дверь была приоткрыта всего на дюйм, лунный свет сочился в узкую щель. Она толкнула дверь, и ее взгляд тут же натолкнулся на горящие глаза Малкавиана.

— Привет!

— Привет! – Войцех улыбнулся и затормошил лежащий рядом с ним сверток, — Мелисента, Моника приехала, выгляни поздороваться. Вы вообще знакомы?

— Войцех, твою мать! – возмущенно заорала Моника, увидев выглянувшее из-под одеяла девичье личико, — я тут как дура мчусь на край света, даже не поохотившись, а ты… Какого черта?

— Мелисента, это Моника. Она Бруха, поэтому ждать от нее хороших манер не приходится. Но вообще-то она славная девчонка.

— Я думала, — сердито ответила Моника, игнорируя Мелисенту, — что ты тут страдаешь, убиваешься и подыхаешь с голоду. А у тебя такой вид, словно эта девица нашла способ заставить тебя кончить раза три.

— Пять, — Мелисента сообразила, что сболтнула лишнее, ойкнула и снова спряталась под одеяло.

— Моника, познакомься, — это Мелисента ап Фионнбар, Принцесса Дома Фионна.

Тирада, вырвавшаяся у Моники, напомнила Войцеху о фельдмаршале фон Блюхере.

— Всегда знала, что психам везет, — сказала Моника, забираясь в кабину джипа, — Кадиру отзвонись.

— Телефон дай, — ответил Войцех, сытый и довольный, как слизавший хозяйскую сметану кот, — мой Фьялар отобрал. Во избежание искушений.