Иду включать котёл, а потом в туалет и умываться. Покончив с процедурами, захожу на кухню, где Илья уже ставит на плиту чайник.

— Горячая вода уже есть, — по старой привычке натягиваю рукава, пряча руки, — Полотенце я тебе оставила. А я пока завтрак приготовлю, — а потом я вспоминаю, что мы здесь не одни. И обернувшись на дверь, спрашиваю. — Ника и Стас…

— Они уехали, — перебивает Илья.

— А ты?

— А я остался с тобой, — улыбается Илья и я не могу сдержать ответной улыбки.

Надо же, он со мной!

Илья уходит мыться, а я принимаюсь за завтрак. Через пятнадцать минут мы вместе сидим за столом, едим омлет, как настоящая парочка, которая живёт вместе. Меня переполняют чувства, они сменяют друг друга так быстро, что совсем в них теряюсь. Одно могу сказать точно. Я счастлива вот так сидеть с Ильёй за одним столом и просто есть, не пытаясь заполнить тишину ненужными словами.

Илья

Утро. Прекрасное утро рядом с Кареглазкой. Так не хочется вставать, а она такая милая и смущается. Не могу перестать улыбаться. А когда она узнает, что была раздета моими руками, прячется под одеяло. Она чудо. Невинная. Милая. Моя.

Пока я мылся, она приготовила завтрак. Я глаз отвести от нее не мог. Словно боялся, что если отвернусь, она исчезнет. Люба, поев, взяла пару упаковок с таблетками и, выдавив на руку три разные, привычным жестом забросила их в рот и запила водой.

Депрессия. Любин диагноз возник в голове. Она ещё не поправилась до конца. Становится грустно, очень. Она замечает перемену в моем настроении.

— Ты чего? — встревожено спрашивает.

— Все хорошо, иди ко мне, — протягиваю руку, она кладет свою ладошку, и немного потянув на себя, я устраиваю ее у себя на коленях. — Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Хорошо, — пожимает она плечиками, а сама рукава натягивает.

— Я бы очень хотел всё исправить. Чтобы ты… — говорить сложно, но она и не даёт, прикладывает свои пальчики к моим губам и я тут же их целую.

— Не надо. Самое плохое позади и я не хочу об этом говорить… Особенно с тобой.

— Почему?

— Ты начнёшь себя винить. А я не хочу.

— Так это из-за меня… Из-за того спора?

— Нет… И вообще, я же сказала. Я не хочу об этом говорить.

И я сдаюсь, закрываю эту неприятную тему.

— А о чём хочешь? — улыбаюсь и зарываюсь носом в изгиб её плеча и шеи, вдыхаю аромат, целую.

— Не знаю, я чувствую себя очень неловко, если честно.

— Я очень хочу тебя поцеловать, можно? — Кареглазка прикусывает губу и легонько кивает.

Я целую. Нежно, сначала уголок губ, потом каждую губку по отдельности, ласкаю их своими губами, наслаждаюсь, углубляю поцелуй. Она тянется ко мне, отвечает. А у меня крышу рвёт. Девочка моя. Моя маленькая Кнопочка, моя девочка-загадка, которую наконец-то смогу разгадать.

Мы не возвращаемся в наших беседах ни к Нике, ни к Стасу, мы говорим друг о друге, о каких-то посторонних вещах. Гуляем, устраиваем небольшой пикник на пирсе. Мне здесь не очень нравится, это место всегда будет ассоциироваться у меня с неприятными событиями вчерашнего дня, но с другой стороны, именно здесь я впервые обнял и поцеловал свою Кнопочку.

Ближе к обеду звоню Стасу, прошу его забрать меня в пятницу, не хочу оставлять Любу здесь одну. Я вообще её оставлять не хочу.

Мы вместе готовим обед, я ей рассказываю про малышей и что очень хочу ее познакомить с мамой.

— Я даже не знаю, — опять смущается Люба.

— Чего ты не знаешь, Кнопочка?

— А вдруг она… — вижу, как она снова натягивает рукава — признак того, что волнуется. — А если я ей не понравлюсь?

— С чего вдруг? — искренне удивляюсь я.

— Просто ты вон какой, — она указывает на меня рукой.

— Какой? — не могу перестать улыбаться, чем ещё больше смущаю Кареглазку.

— Красивый, — выпаливает она и отворачивается.

Беру ее за руку и веду в прихожую, там стоит шкаф с зеркалом. Разворачиваю ее к себе спиной, прижимаю к груди.

— Смотри, — говорю Любе. — Что ты видишь?

— Какой ты большой и красивый, — отвечает она.

— А ещё?

— Что я и правда кнопка по сравнению с тобой.

— А ещё?

— Ничего. Больше ничего не вижу.

— Тогда смотри внимательно. Ты видишь эти глаза, в них хочется утонуть. А этот вздернутый носик? — провожу пальцами по ее носику. — Он такой маленький, аккуратненький, как у куколки. А губы, — касаюсь подушечкой пальца ее губ. — Я готов их целовать сутки напролет и мне будет мало.