— А в чём?

— Здесь… — я замолкаю, скользя взглядом по залу. — Здесь они, — я выделяю последнее слово, не желая говорить в открытую, но он понимает.

Арэн лишь слегка кивает, и его рука крепче обхватывает мою талию.

— Тогда давай сделаем так, чтобы тебе было легче, — шепчет он.

Музыка продолжает играть, и мы кружимся в вальсе. Его прикосновения становятся более уверенными, и я снова поддаюсь, пытаясь почувствовать атмосферу высшего света, несмотря на злые языки. Я ловлю себя на том, что не могу отвести от него взгляд. В его глазах вижу что-то притягательное, непонятное. Под ребрами снова заныло, и мне становится тяжелее дышать. Может быть, это всего лишь из-за танца? Или я опять обманываю себя и наконец чувствую связь, которая только усиливается с каждым днём. Я начинаю чувствовать его. Сердце начинает биться быстрее, и странное тепло разливается внутри моей груди, обдавая меня жаром снова и снова. Мне кажется, что я не хочу, чтобы этот танец заканчивался.

Улавливаю его запах — смесь древесного мха и табака, с лёгким оттенком цитруса. Никогда не видела, чтобы он курил… Аромат приторно сладкий, терпкий и такой манящий. Я вдыхаю поглубже, позволяя себе на мгновение закрыть глаза.

Но танец заканчивается, и Арэн мягко ведёт меня обратно. Мы снова берём бокалы шампанского, и я делаю маленький глоток, стараясь успокоиться. Стоя рядом с ним, начинаю замечать небольшие шепотки вокруг. Они были и раньше, но у меня не было возможности прислушаться из-за разговоров с другими гостями. Мельком вижу группу женщин, которые явно нас обсуждают, чуть ли пальцем не тыкают. Их взгляды и перешёптывания вызывают во мне новую порцию беспокойства.

Решаю отлучиться в женскую комнату, сославшись на духоту. Проходя мимо той самой группы женщин, слышу язвительные комментарии:

— Уродец нашёл себе человечку, которая не понимает, с кем связывается.

Эти слова почти сбивают с ног, но я кое-как добираюсь до уборной. Комната оказывается пуста, и я смотрю на своё отражение в зеркале, пытаясь прийти в себя. Но в голове всё ещё звучат их слова, эхом отдаваясь в сознании.

Почему они так говорят о нём? Я понимаю, что он может быть холодным и отстранённым, ведёт чуть ли не отшельнический образ жизни, но… уродец? Ожог ничуть его не уродует, лишь показывает, что он через многое прошёл. Тем более у боевых магов есть и будут шрамы, ожоги и другие увечья. Я вздыхаю, понимая, что про него шепчутся не только в Академии, но даже здесь, в компании местного бомонда. Проклят, проклят, проклят…

Стою, опираясь на раковину, и стараюсь собраться с мыслями. Нельзя показывать слабость, нельзя дать им понять, что их слова задели и меня. Человечка… Снова смотрю на своё отражение и глубоко вздыхаю, стараясь успокоить бьющееся сердце. Решимость и мягкое опьянение решают всё за меня.

Я вытираю руки и выхожу обратно в зал. Уверенной походкой направляюсь к Арэну, не обращая ни на что внимания, чуть ли не расталкивая магов вокруг. Он замечает моё изменение настроения и, нахмурившись, спрашивает:

— Всё нормально?

Я киваю, решая ничего не говорить про слухи:

— Да, всё хорошо.

К нам снова подходит новая пара, и я встречаю их с улыбкой. Как только звучит очередной вопрос, я начинаю придумывать на ходу нашу историю любви. Рассказываю о том, как мы встретились, как он помогал мне в трудную минуту, чуть ли не спасал от тирана-матери. Арэн, слегка шокированный, молчит, поддакивая и добавляя детали к моей легенде.

Как только ошеломлённые собеседники уходят, он хватает меня за руку и отводит в сторону, туда, где не будет лишних ушей. Мы оказываемся в небольшом углу зала, в полумраке. Его лицо серьёзное, глаза прищурены.

— Что это вообще было? — шепчет он, пытаясь понять, что происходит.

Я смотрю ему прямо в глаза и отвечаю:

— Я всего лишь играю свою роль безумно влюблённой невесты.

Мужчина только хмурится, пытаясь понять, и спрашивает снова:

— Нет, что это было, Мора? Ты вернулась из уборной, и тебя как подменили. Зачем всё это?

Я вздыхаю, понимая, что он не отступит. А что я могу сказать? Правду? Что я выгораживаю его, пытаясь изменить мнение напыщенных идиотов? Пусть они лучше верят в красивую сказку, чем шепчутся за спиной.

— Я не хочу, чтобы все видели нас в таком свете.

Арэн хмурится ещё больше:

— В каком таком свете? Ты напилась? Или у тебя температура? — он подносит руку к моему лбу, проверяя, но я морщусь и быстро убираю её.

— Ты разве не видишь? — я киваю в сторону толпы и продолжаю: — Они как яма с ядовитыми змеями, только подойди ближе — и сразу укусят. И все эти взгляды, о Пресвятые.

Я опускаю голову, чувствуя растущее негодование внутри.

— Так ты делаешь это из-за них? — мужчина тяжело вздыхает, отшатываясь назад.

Вижу в полумраке, как он трет лицо, собираясь с мыслями. Если его это не задевает, то меня точно. Сразу вспоминаю слухи в Академии, которые распускала Агата, и то я это как-то пережила. А быть гонимым отовсюду — в миллионы раз сложнее.

— Не нужно меня защищать, — Арэн снова подходит ближе и ставит руку на стену позади меня. — Я давно привык.

Моё сердце обливается кровью. Почему и когда это началось? Давно привык. Один год? Два? Три? Десять? Почему он позволяет им?

— Нет, — говорю упрямо и пытаюсь уйти, но он не даёт.