Он убирает руки в карманы, разглядывая меня с ног до головы, как и я разглядывала только что его.

– Красавица. Мама бы гордилась тобой.

Сглатываю ком в горле при упоминании мамы и начинаю часто и коротко моргать, чтобы вновь не дать волю слезам.

– У меня есть кое-что для тебя от нее.

– От нее? – вскидываю бровь.

Папа кивает и парой шагов сокращает расстояние между нами.

– Повернись к зеркалу, – просит он, и я послушно разворачиваюсь. – Незадолго до своей смерти мама кое-что мне вручила и попросила беречь это до того дня, когда ты наденешь свадебное платье.

По моей щеке все же стекает слеза. Делаю глубокий вдох, наблюдая за тем, как отец достает что-то из кармана. Цепочка из белого золота завораживающе сияет от солнечного света в его руках. Он расправляет ее, и я замечаю какой-то кулон. Когда отец подходит ближе ко мне и раскрывает передо мной цепочку, мое сердце останавливается.

Это чайка. Птица, которая дарует свободу.

С губ срывается всхлип, когда отец застегивает кулон на мне.

– Это свобода.

– Как на моей татуировке, – шепчу. – Но… как?

Отец грустно улыбается.

– Нет, на твоей татуировке чайка падает. А здесь она взлетает ввысь. Все трудности, которые выпадают нам в жизни, приходят не просто так. Ты преодолела их. Ты свободна, принцесса.

В эту же самую секунду я поворачиваюсь к папе и утыкаюсь носом ему в грудь, не в силах остановить рыдания.

Удивительно: многие считают, что брак лишает их свободы. И я была одной из этих людей. Вот только сейчас я с уверенностью могу сказать, что, решив провести с Эштоном Уильямсом всю свою жизнь, я обрела крылья.

– Не стоило делать этого перед свадьбой, – шепчет он, поглаживая мои волосы. – Теперь тебе придется поправлять макияж.

– Уверена, Эштон будет любить меня, даже если у меня на лице будет аквагрим клоуна.

– Что ж, этот парень нравится мне все больше и больше.

С моих губ срывается смешок, и я отстраняюсь.

– Спасибо, пап.

– Спасибо, что была сильной ради меня. Но больше никогда не пытайся этого делать, ладно? Ты моя маленькая принцесса, Хлоя. И это я должен защищать тебя от целого мира, а не наоборот.

– Не нужно винить себя. Мы уже обсуждали.

– Я тут… поговорил с психологом Эштона и решил, что нам с тобой тоже нужна семейная психотерапия.

Вскидываю бровь.

– Ты не доверяла мне.

– Я защищала тебя. Это мы тоже уже обсуждали.

– Хлоя…

– Пап, я тебя очень люблю. Это был мой выбор – защитить свою семью. И в этом нет твоей вины. Но если тебе будет легче от сеансов с психологом, то я не против.

С его губ срывается вздох облегчения.

– Спасибо, принцесса.

Он коротко целует меня в лоб.

– Пойдем? – сделав глубокий вдох, интересуюсь я.

– Есть еще один подарок, который тебе нужно открыть до того, как я передам тебя в руки Эштона.

Вскидываю бровь.

– Еще один?

Он кивает.

– Твой жених просил передать, что в его чемодане лежит для тебя подарок. Я не стал уточнять, что именно там находится, поэтому давай я на всякий случай подожду тебя снаружи.

На его щеках появляется румянец, и я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться. Он тоже поджимает губы, а затем делает шаг к двери.

– Только постарайся недолго. Не заставляй Эштона нервничать.

– Не буду, – хрипло произношу я, и стоит двери закрыться, тут же следую в нашу спальню.

Знаю, что один чемодан Эштон забрал с собой для сборов, в другом были мои вещи, поэтому сразу же тянусь к маленькому чемодану на колесиках, одиноко стоящему в углу шкафа. Переворачиваю его и нетерпеливо дергаю замочек. Как только у меня получается его открыть, я вижу три коробки с белыми бантами. Беру ту, на которой надпись «открой первой».

Со скоростью света развязываю ленту и тут же распахиваю коробку. В белой бумаге прячется пара желтых кроксов моего размера. К ним прилагается открытка с Джейкобом, на которой написано:

«На случай, если ты захочешь побегать под дождем наперегонки после свадьбы, милая».

Мои губы озаряет улыбка, пока в уголках глаз собираются слезы. Он помнит каждую мелочь, что встречалась на нашем пути друг к другу, и это греет мне сердце.