Делать нечего. Варя догнала парня, покорно проследовав за ним. Деревушка оказалась крохотной. Пока они шли, Варвара насчитала двенадцать домов — маленьких, дощатых, покрытых мхом от сырости. Пахло свежей выпечкой, молоком и цветами. Кудахтали куры, мычали коровы. Жители общались между собой, кто-то ловил гусей, пытаясь загнать их в вольер, кто-то пил парное молоко. Атмосфера завораживала непринужденностью и была такой живой, что в груди болезненно ухнуло. Как же давно Варвара не чувствовала обычного людского тепла. Сбитая с толку таким ворохом чувств, девушка потерла глаза. Заплакать ещё не хватало при всех.

— А вот я тут живу, с отцом, пошли, — Всеволод распахнул дверь.

Варя вошла, утонув в тепле и свете. Посреди стоял стол, накрытый для ужина, стулья, слегка покосившиеся от времени, небольшой шкаф, печка.

— Сева, что так долго? Я думал на тебя напали! — из соседней комнаты вышел мужчина, такой же светловолосый и кудрявый и с бородой.

Увидев гостью, он замер и расправил плечи. Грозно посмотрел на сына, но тот выдержал взгляд.

— Клевать начало ближе к вечеру, — ответил тот, — пришлось задержаться. Не бросать же улов.

— А это кто? Тоже улов?

Всеволод удовлетворённо кивнул, после чего получил удор локтем в бок от Вари. То же мне улов!

— Я сбежала из сгоревшей деревни. Мне нужен ночлег, если вы не против…

— Ротобор, — кивнул мужчина, протягивая руку, — ну, раз сын тебя притащил, не выгонять же, — ещё один грозный взгляд в сторону Севы, — присаживайся, располагайся, я накрою на третьего.

— Ну вот, видишь какие тут добрые.

Добрые не то слово. Варвара промолчала, опускаясь на край скамьи. В жевоте заурчало. Когда она ела в последний раз?

Всеволод принёс ей горячее полотенце, пахнущее можжевельником и лавандой.

— Протри руки. После ужина баню растоплю.

— Спасибо.

После еды, когда сон почти сморил уставшую девушку, Сева потащил ее в баню. Отнекиваться не было ни сил, ни желания. Стянув грязную одежду, Варя, наконец, смогла помыться и распариться. Едва не уснув в парилке, девушка вышла, содрогаясь от ночной прохлады. Недавний знакомый сидел на ступеньке, пожевывая кусок хлеба.

— О, быстро ты! Пришла немного в себя?

— Да, ещё раз спасибо. Не знаю, как благодарить тебя.

— Мне ничего не надо. Я рад помочь тем, кто в беде.

***

Василиса сползала с седла.

Ворон бесился.

Они скакали на лошадях достаточно долго, но останавливаться почему- то не хотелось. Наконец Богдан натянул поводья, спрыгнул с коня, похлопав его по лоснящемуся боку. Выглядел епископ не особо радужно. Остальные тоже спешились, кучкуясь и озираясь по сторонам.

— И что это за вурдалаки были? — подал голос Вятко, вытирая мокрый от пота лоб. Его всё еще била дрожь.

Всё промолчали, потому-то понятия не имели с чем столкнулись. Богдан подошёл к девушке (Ворон кинул её на траву) присел на колени, внимательно оглядев.

— Она жива хоть? Не хватало ещё заражённый труп от туда вывезти.

Мрак смерил Вятко злым взглядом и тоже подошёл к Василисе.

— Нет, она жива. Просто спит.

— Там, когда я вошёл, зелье варилось. Видимо, как раз для неё, — вспомнил Священник, — оно ещё пахло так ужасно.

— Если ужасно, то сонное. Удивительно только, что оно так долго держит эффект. И с рукой странное. Рана загнивает.

Мрак наклонился ближе, разглядел мелкую чёрную сеточку, медленно расползающуюся вверх от раны по предплечью. Плохой знак.

— Проклятье.

— Это ты выругался или констатировал факт? — Вятко невесело усмехнулся.

— Впервые такое вижу, — Богдан почесал подбородок, — Мрак, достань из сумки колбы с мазью и зелье заживляющее принеси. Иначе так во сне она и умрёт.

Ясновидец коротко кивнул, проходя мимо Вятко, намеренно задев плечом. Тот возмущённо толкнул его.

— Как дети малые! Прекращайте! На важном задании все-таки! — прикрикнул Епископ.

— Это они стресс сбрасывают, — Ворон потрогал лоб Васи, отметив, что температура тела не поднялась, — они очень похожи на вампиров.

— Вампиров не существует. А вот проклятые, да. Чем дольше жертва находится под проклятьем, тем злее и ужаснее ее поступки.

— Тогда почему они пили кровь? Усыпляли? И вели себя так? Заметь, он перекрестился. Крест не нанёс увечий.

— Ну, как не нанёс… Ты им здорово разбивал лица, — Богдан снизошёл до шуток, — хорошо, что тебе его подарили. Я знал, что ты найдешь ему применение.