Николай отрекается от любимой ради ее же блага. Пусть у нее все будет хорошо – увлекательная работа, карьера, крыша над головой, семья и свобода. Ему падать вниз, а ей лететь вверх. Еще душу гложут сомнения, но поезд уже летит в ночь, обратной дороги нет. А ведь история повторяется, и много веков назад такой же роковой шаг сделал совсем другой герой…
Как поступить верно и не навредить любящему сердцу? А еще, почему улыбаются суровые львы на стенах Георгиевского собора в Юрьеве?
Пролог 1
Лето 1220 г.
1
Ладьи зарылись носами в белый волжский песок, качнулись тяжелыми телами, опасно кренясь. Воины посыпались горохом на дно, но тут же резво повскакивали на ноги, выставляя вперед щиты и копья. Святослав ждал толчка, заранее расставив ноги и пригнувшись, а все ж не устоял, гремя броней, упал на правое колено. Недобрый знак. А плевать, не думать сейчас об том, ни о чем не думать. Только вперед, в сечу!
— Исполчиться! — прокричал он, не узнавая своего сбившегося на хрип голоса. Трубы отозвались низким ревом, разнося приказ по кораблям.
И десятки ног, разбрызгивая воду и вымешивая песок, кинулись на берег. Рассветное солнце заиграло в начищенных до блеска шишаках. Живая цепь протянулась у кромки Волги, загораживая не так спешно причаливающие с конями струги.
Да, верховыми оно верней будет, привычней, но свести норовистых коней по сходням, проверить упряжь — все требует времени, а враг рядом, может, уже за тем густым леском. Если бы сам Святослав ждал незваных гостей, он ударил бы сейчас, когда пришлое войско наиболее уязвимо. Налетел бы с трех сторон разом, чтоб и опомниться не успели.
Но булгары отчего-то не появлялись. Ветер раскачивал стволы старых верб, вытаскивая из них ворчливый скрип, высоко в небе растревожено кричали чайки, Волга лениво выталкивала мелкие волны. Мирно. Возникло даже неуместное подозрение, а к тому ли берегу причалили, нет ли ошибки? Да нет, вон следы предусмотрительно сожженного причала, а если посмотреть вправо, на убегающую в лес дорогу, можно разглядеть свежую засеку — склоняющие ветки подрубленные деревья и врытые наспех надолбы — находников ждали, готовились. Все верно, Ошель там, но где его ратная сила? Отчего не вышли к берегу? Хитрят?
Тягуче потянулось время. К Святославу подвели любимого Сивку, князь привычным жестом потрепал его по мягкой гриве.
— Разведать бы, чего без толку стоять, — скосил глаза на молодого князя опытный владимирский воевода Еремей.
— Твердяй, дозор шли, — не стал противиться чужому совету Святослав.
Пригибающиеся к земле воины заскользили вдоль камыша и, сделав небольшой крюк, исчезли в кустарнике.
— Как думаешь, чего не выходят? — обернулся Святослав к Еремею.
Владимирский воевода задумчиво пригладил всклокоченную бороду, повел богатырскими плечищами.
— Должно в лесу засаду сотворили.
— Коли так, то недобро. Много своих положим, — Святослав уперся глазами в лесную чащу, но ничего кроме мерно качающихся от ветра крон не увидел.
— Пусть дозор вернется, тогда уж и решать, — лениво кинул Еремей.
Воевода не добавил «будем», чтобы не умалять верховенство юрьевского князя, а все ж давал понять — ты хоть и брат Великого, но войско губить тебе никто не даст, вместе мозговать придется.
Тяготила ли князя опека чужого воеводы? И да, и нет. Била по самолюбию, чего ж таиться, — не доверяет Георгий меньшому брату, няньку приставил, и это ему-то, Святославу, уж давно не отроку, а мужу двадцати четырех лет от роду, в боях обтесанному; а с другой-то стороны — сколько голов под острую булгарскую саблю можно подставить, ежели ошибиться, с опытным советчиком, оно всегда вернее. И Святослав смирялся.
Подождем еще.
Выглянувшее было солнце, завернулось в пелену густых облаков, стало серо и неуютно. Верховые, оседлав коней, вытаптывали камыши справа и слева от пешей цепи, а дозор все не появлялся. Чего ж не возвращаются? Сгинули? Не к месту вспомнилась окаянная Липица, когда свои своих секли без счета… и удушливый запах пота, смешанный с кровью, а еще бегство, с холодком по спине, когда мучительно ожидаешь стрелу промеж лопаток.
Здесь, в лесной чаще, не свои, поганые, да и Святослав больше не побежит, спину не покажет, нет, он вроется по пояс в этот песчаный берег, а не уйдет.
А если там не только ошельская дружина, а целое войско из Биляра, изготовились и ждут, когда Святослав ошибется, сам в западню полезет? Уж наверняка купчины предупредили, что плывет от Оки большая рать. Было время собраться.
Сиплый свист неведомой птицы — долгожданный знак. Все благополучно. Дозор возвращался.
— За лесом они… в поле в броне стоят, — задыхаясь, выпалил безусый паренек, — дорогу на град заслонили.
— В поле?! — в два голоса проговорили Святослав и Еремей.
— В своем ли они уме? — нахмурил брови молодой князь. — Да ладно ли вы поглядели? Может, там и в лесу кто есть?
— Никого, все в поле. Конные.
Верхом? Стало быть, рассчитывают на равнине находников истоптать, полагаются на силу легкой и быстрой конницы.
— Много ли их?
— Поменьше нашего будет… крепко меньше.
Значит билярских полков пока нет. Но эти-то куда вылезли, неужто не знают, какая силища с заката привалила? Самоуверенность или просто глупость? Святослав ушам своим не мог поверить.