Отец стал чахнуть буквально на глазах. А врачи лишь разводили руками. Он, то спал сутками, то мучался от бессонницы. Практически перестал есть. Апатия сменялась сильнейшей тревожностью. Не выходил из дома. Постоянно винил себя. Часто запирался подолгу в ванной, откуда были слышны его всхлипы.

Да, мужчины тоже плачут.

Спустя несколько месяцев затворничества, за два дня до Нового года, он наконец-то решил прогуляться. Мы даже обрадовались, тоже засобирались, но он сказал, что хочет проветриться в одиночестве.

Больше живым, папу мы не видели.

Через семь минут после выхода на улицу, Нестеров Григорий умер от обширного инфаркта.

Люди проходили мимо, думая, что валяется пьяный мужик. И лишь одна неравнодушная женщина вызвала скорую помощь, но время было упущено.

На похоронах было много людей. Отец был хорошим человеком, поэтому неудивительно. Церемония прошла тихо, спокойно. Мама всё время сидела в самом углу и тихонько плакала, забывая вытирать слёзы платком. Авелина, хмурила брови, поднимала к небу взгляд, не позволяя своей слабости выйти наружу у всех на глазах. Лишь позже, когда люди начали расходиться, она подошла к могиле, склонила голову и дала волю чувствам. Я стоял от неё позади, заложив руки в карманы пальто, и просто наблюдал, с полнейшим чувством опустошения. Мама в это время сидела в машине, сжимая в руках фотографию отца и проливая бесконечные слёзы.

И даже когда пошёл снег, мы с Авой ещё долго стояли, не в силах сдвинуться с места.

В тот же день, после похорон поздно вечером раздался звонок в дверь нашей квартиры. На пороге стоял самый близкий друг отца, его одноклассник — Шмелёв Николай Антонович. Они всегда были вместе, с самого детства, и даже отчество было одинаковое, отчего многие шутили, что они братья не по крови. Но последние пару лет, друзья как-то отдалились друг от друга. Не знаю, случился ли между ними разлад или просто так сложилось, что разошлись на какое-то время дорожки.

Но вот, Шмелев здесь и честно говоря, по телу разливается тепло и благодарность.

— Прости, что так поздно, — жмёт мне руку и сразу же по-мужски обнимает, хлопая по спине. — Глеб, я, вообще-то, к тебе. Понимаю, что возможно сейчас не самое подходящее время, но…

— Да, конечно, — пожимаю плечами. — Вы проходите, мама уже уснула. Пришлось дать ей успокоительное. Но можно поговорить на кухне, — указываю рукой в сторону.

— Нет, нет. Ты лучше оденься, прокатимся до моего офиса.

А дальше, от Шмелева я узнаю, что все эти проверки, скандалы и так далее, были с подачи господина Белова. Да и с торгами ему как-то помогла семья. Свои подвязки, нужные рычаги давления. Всё у них, блять, схвачено!

После всей вылитой на меня информации сижу с бумагами в руках и смотрю на них стеклянным, абсолютно ничего не разбирающим взглядом. Мгла медленно заполоняет и отравляет всю мою душу, окрашивая в чёрный цвет.

— Я убью эту мразь! — выдаю будто чужим голосом. — Я его убью.

Николай Антонович, который до этого стоял у окна ко мне спиной, поворачивает голову и внимательно смотрит. Спустя несколько секунд делает глубокий вдох и говорит:

— Нестеров Глеб Григорьевич, если ты жаждешь мести, смерть Белова будет слишком простым и опрометчивым решением. Иди сейчас домой, перевари в голове всю информацию, проспись, и завтра в девять утра я буду ждать тебя в своём кабинете.

— Для чего? — трясущимися руками кладу стопку бумаг на стол.

— Для более конструктивного разговора.

***

На следующий день я начал обучение и подготовку в частном охранном предприятии Шмелева на должность личного охранника, водителя-телохранителя.

Через несколько месяцев вся семья Нестеровых исчезает, а вместо неё появляются: мать — Миронова Мария Дмитриева, дочь — Миронова Авелина Витальевна и сын — Миронов Глеб Григорьевич.

Ещё через несколько месяцев, Миронов Глеб Григорьевич попадает в семью Беловых в качестве личного водителя-охранника супруги, самого ненавистного для него человека.

___________

*СЭС — санитарно-эпидемиологическая станция.

Глеб

Самое интересное, что Белов сам вышел на Шмелева, когда искал для себя охрану. Но от момента, когда в день похорон отца Николай Антонович появился на пороге нашего дома и до моего появления в семье Беловых прошло где-то полтора года. Изначально были отправлены Валеев и Кренц. Я тогда жутко истерил и чуть ли не ежедневно срался с Антонычем, чем выводил из себя, но он всё равно был непреклонен.