Повернувшись, он указал на вампиров в плащах рядом с собой, и один из них достал шприц с тонкой иглой на конце.

Сначала они подошли к Келли, ее взгляд переместился к дальней стене, когда вампир закатал рукав и затянул жгут вокруг бицепса. Она даже не вздрогнула, когда стражник собрал большой пузырек крови из сгиба ее локтя, ведя себя так, как будто этого вообще не происходило, как будто здесь не было никакого нарушения.

Я предполагала, что после многих лет постоянных «пожертвований» фермам-крови, один флакон — ничто, но почему-то это ощущалось по-другому. Они брали нашу кровь не для того, чтобы просто прокормить себя. Это имело цель, которую они скрывали от нас, и которая была украшена дурными предзнаменованиями.

Когда стражник подошел ко мне с чистым шприцем, капля отвращения потекла по моему позвоночнику, как холодная вода. Я откинула свой рукав назад, предлагая ему бледную кожу своей руки, желая получить хоть какой-то контроль над этим процессом, даже если бы мне хотелось развернуться и убежать от него совсем.

Резкий укол сменился слишком знакомым тянущим ощущением в вене, а мои глаза все это время не отрывались от иглы, следя за тем, как кровь наполняет пробирку. Я всегда ненавидела донорство, ненавидела ощущение, что они крадут то самое, что давало мне жизнь, и берут ее для поддержания своей собственной.

Они утверждали, что это было для нашего блага. Что Сфера защищала нас от гораздо худшей участи что поджидала нас за нашими границами и что сбор нашей крови таким образом спасает жизни от гибели из-за жажды крови, если бы вампиры просто кусали свою жертву. Очевидно, все это было чертовски цивилизованно. Империя, построенная на организованной жестокости. И я мечтала разрушить эту империю, кирпич за безжалостным кирпичиком, чтобы посмотреть, как они все рухнут.

Мой взгляд продолжал скользить по Вульфу, его имя соответствовало хищнику, которым он был, и что-то в его движениях подтверждало это. Во всем его облике чувствовалось, что за ним скрывается что-то жестокое и бессердечное, и оно таилось прямо под поверхностью, ожидая возможности проявиться и обрушить ужас на любого, кто попадет в его тень.

Наконец, они упаковали пузырьки с нашей кровью в кожаные чехлы, и Вульф спрятал их под своим плащом, доказывая их важность.

— Вы будете уведомлены о результатах через двадцать четыре часа, — сказал Вульф, направляясь к выходу, его внимание переключилось с нас на следующую семью в его списке.

Я понятия не имела, что послужило основанием для тестирования, но тот факт, что были выбраны и я, и Келли, вызвал у меня трепет.

Я поднялась со своего места, сердце бешено колотилось, а стул с грохотом полетел на пол.

— Что произойдет, если мы пройдем тест? — Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела их обдумать, необходимость понять эту угрозу для нас взяла верх над здравым смыслом, который требовал, чтобы я хранила молчание и позволила Вульфу переключить внимание на что-то другое.

Генерал бросил через плечо угрожающий взгляд. — Ты узнаешь это, только если пройдешь тест.

— А что, если мы потерпим неудачу? — Келли тоже встала, и в воздухе разлилось напряжение.

Вульф устрашающе замер, его ледяной взгляд голубых глаз метнулся между нами, а затем снова остановился на порезе на губе Келли.

Он вернулся в комнату, каждый его шаг был размеренным, тяжелый стук его ботинок заставлял предупреждающе вибрировать сам воздух.

Келли вздернула подбородок, когда он приблизился к ней, его глаза не отрывались от этой маленькой ранки, тьма в нем поднималась оттуда, где он ее прятал.

— Вопросы — для существ, обладающих правами, — прошипел он, делая последний шаг между нами так внезапно, что я вздрогнула.

Его рука дернулась вперед, он крепко сжал челюсть Келли, приподнял ее подбородок и осмотрел рану, его большой палец грубо провел по ней, отчего выступила капля крови.

Теперь каждый вампир смотрел на нее, на эту крошечную каплю того, чего они все так отчаянно жаждали. Вульф медленно облизал губы, наблюдая, как кровь стекает по ее подбородку, прежде чем упасть на пол, и я клянусь, звук ее удара о истертые половицы был слышен в наступившей тишине.

У меня зачесались пальцы от необходимости оттолкнуть его от моей близняшки, и я сжала их в кулаки, прежде чем поддаться порыву, зная, что этот путь приведет только к наказанию для нас обеих.

— Но, к несчастью для вас, закон не признает людей как таковых, — сказал Вульф, его клыки блеснули при этих словах, угроза была явной.

Наши жизни принадлежали ему, он мог делать с нами все, что ему заблагорассудится; он мог свернуть моей сестре шею в мгновение ока или наброситься на нее и обескровить досуха. Может быть, он начал бы неистово питаться, все пятеро пожирали бы мою семью прямо здесь, в крошечной комнате, где выцветшие обои наблюдали за всем, а наша кончина стала бы последним свидетельством.

Вульф толкнул Келли достаточно сильно, чтобы она, споткнувшись, ударилась спиной о стол, и снова повернулся к двери, его изумрудный плащ развевался вокруг него.