Я начала расчесывать свои светлые волосы, распутывая путаницу, вызванную беспокойной ночью. Они свободно свисали до талии закрученными локонами. Я знала, что было бы практичнее состричь их, но я не могла заставить себя сделать это. Это было единственное, что я получила от нашей мамы. Всякий раз, когда я думала о ней, мне было трудно вспомнить черты ее лица, кроме длинных золотистых волос и ярко-зеленых глаз. Меня почему-то успокаивал тот факт, что я имела частичку ее, которая всегда была со мной, куда бы я ни пошла, даже если ухаживать за ними было тяжело.

Распутав узлы, я умело заплела волосы в косу, чтобы держать их под контролем. Я редко оставляла их распущенными в течение дня, несмотря на то, как сильно я их любила. Они привлекали слишком много внимания, а я предпочитала оставаться незамеченной.

Одной из сложностей, в которой я не нуждалась в этой жизни, было внимание мужчин. По крайней мере, ничего серьезного. За последние два года я встречалась с несколькими мужчинами. Мой типаж был в основном сосредоточен на горячих парнях, которые были придурками, чтобы я могла использовать их для секса, не беспокоясь о том, что влюблюсь в них, и при этом быть чертовски осторожной, чтобы не забеременеть. Каждый раз, когда кто-то из них просил превратить это во что-то большее, или если я начинала чувствовать к ним настоящую симпатию, выходящую за рамки оргазмов, я прекращала эту затею.

Отношения просто дают тебе кого-то еще, кого можно полюбить и потерять. Было достаточно тяжело постоянно беспокоиться о Монтане и отце, не добавляя к этому еще кого-то. Потеря мамы чуть не убила папу, и я все еще могла видеть боль ее потери, скрывающуюся под поверхностью, когда он думал, что мы не смотрим, даже спустя все эти годы. Так что мужчина не был отвлекающим фактором, которого я хотела или в котором нуждалась, а это значит, что мне не с кем было прощаться.

Как только я закончила, я направилась на кухню и принялась за большую порцию блинов. Учитывая, что в последнее время я часто пропускала первый прием пищи за день, чтобы сохранить наш рацион, я не видела вреда в том, чтобы побаловать себя сейчас. Мы все равно сюда не вернемся, и не было смысла оставлять это здесь. Кроме того, сытный завтрак был как раз тем, что нам было нужно, чтобы подготовиться к предстоящему дню.

На запах еды появился папа, и я выложила первую тарелку. Его волосы были черными, как у Монтаны, но теперь в них пробивались несколько седых прядей. Он с энтузиазмом улыбнулся, глядя на еду, когда я пододвинула ее к нему, но улыбка не коснулась его глаз, его беспокойство по поводу наших планов явно давило на него.

— Ты готова? — Серьезно спросил он.

— Нет, — честно ответила я. — Но как я могу быть готова убежать от всего, что я когда-либо знала? Хотя я взволнована, разве это не безумие.

— Это не так. Ты знаешь, как долго я ждал возможности показать вам реальный мир? Показать вам все то, о чем я рассказывал? Я знаю, что это воплощение опасности, но я тоже взволнован, малышка.

Я улыбнулась с облегчением, увидев в нем тот же огонь. Может, я и не унаследовала его внешность, но у нас был одинаковый дух. Монтану всегда больше завораживали романтика и волшебство в его рассказах, но я всегда любила их за приключения. Хотя я никогда не думала, что смогу увидеть, что таит в себе мир за пределами нашей Сферы, я мечтала об этом каждую ночь, сколько себя помнила. Я хотела быть Ясоном, ведущим аргонавтов на поиски Золотого Руна, или Геркулесом, сражающимся с Гидрой. Ужасающим образом все мои желания сбывались, приключения сами по себе появились, а приз — гораздо большее сокровище, чем то, о котором говорилось в историях, если только мы сможем зайти достаточно далеко, чтобы его заполучить.

— Я мечтал вытащить вас, девочки, из этого гребаного места с того момента, как они загнали нас сюда, и это наконец-то происходит. — В его глазах светилась надежда, и от этого я с большей решимостью должна отбросить свои страхи в сторону. Мне нужно было сосредоточиться на этом плане. Не было смысла тратить энергию на мысль о том, что он не сработает.

Монтана вышла из ванной с расчесанными темными волосами и раскрасневшимися от умывания холодной водой щеками. Она взяла тарелку с блинчиками, а я отнесла свои к маленькому столику, чтобы присоединиться к своей семье и уплести их.

— Ты хорошо спала? — Спросила я, уже зная ответ по теням у нее под глазами.

— Как свинья с колючей грушей в заднице, ты? — Ответила Монтана, и я фыркнула от смеха, который повторил папа.

— Примерно также, — согласилась я. — Но еще с картофелиной, прижатой к спине.

— И с гнездом похотливой осины на голове, — добавила она.

— Что? — Я задумчиво наморщила нос, не в силах понять, что она имела ввиду.

— Осиное гнездо, — поправил папа с ухмылкой, и Монтана выдохнула, забавляясь собственной ошибкой.

Нам троим удалось посмеяться в перерывах между едой, и, как это всегда бывало, когда мы были вместе, темнота мира немного рассеялась. Достаточно, чтобы увидеть проблеск солнца за окном, хотя, к сожалению, погода явно не собиралась отражать маленькие солнечные лучи, которые мы вызвали в помещении.

— Просто подождите, пока не увидите океан, — сказал папа, и мое сердцебиение участилось.

— Расскажи нам об этом еще раз, — настаивала я.

— Это как кусочек летнего неба, расположенный прямо на краю света, — сказал он, всегда так умело используя слова, искусно рисуя красоту своего прошлого в наших умах. — Песок доходит до самого края, такой же золотистый, как твои волосы, Келли.