Мы свернули на более светлую улицу, и статические помехи зазвенели у меня в ушах еще до того, как я увидела электрическую изгородь, которая пересекала землю, открывая вид на бесплодный мир за ее пределами. Еще больше руин, насколько хватало глаз, и ничего, кроме нескольких воронов, усевшихся на крышах, чтобы засвидетельствовать наше бегство. Или, возможно, наше падение.

Трава росла высоко и щекотала металлическую изгородь, отделявшую нас от внешнего мира, танцуя с током, пробегающим по металлу, и обещая смерть от одного прикосновения.

— Вот она, сволочь, во всей своей красе, — сказал папа, уперев руки в бедра в самой типичной отцовской позе, которую я когда-либо видела. — Это самая смертельно опасная стерва, какую я когда-либо видел.

Келли подняла камень, швырнула его в забор, и электрическая вспышка срикошетила от него волной голубых искр.

— Почему всякий раз, когда я упоминаю об опасности, одна из моих дочерей обязательно пускается в пляс с ней? — Строго сказал папа, и Келли озорно улыбнулась ему в ответ.

— Потому что даже куры в курятнике любят иногда помахать лисе пернатыми задницами, — сказала я.

Келли побежала дальше, уводя нас все дальше в руины, и от ветра дрожь пробирала меня до костей, когда я уверенно шла за ней рядом с папой.

Папа положил руку мне на плечи, сильно притянул меня к себе и заговорил тихим голосом: — Если тебя когда-нибудь загонит в угол лиса, ты должна драться со всем пернатым безумием курицы, которой нечего терять, ты меня слышишь?

— Но ты всегда говорил мне держать себя в руках, проглотить свой гнев и дышать, — напомнила я ему, и он бросил на меня напряженный взгляд.

— Эти правила не будут действовать за этим забором, маленькая луна, — сказал он, и трепет эхом отозвался во мне от скрытого страха в его голосе.

Я поймала себя на том, что киваю, но я так долго подавляла в себе ярость, что даже не знала, как дать ей волю полностью.

Келли свернула на очередную заросшую дорогу, и хруст заставил меня ахнуть. Я выругалась, заметив разбитое стекло у себя под ботинком, а папа и Келли в страхе напряглись, прежде чем поняли, от чего исходил этот звук.

Мы нервно рассмеялись и пошли дальше к разрушенному дому, к очередной каменной глыбе под серым небом.

Папа сказал, что во время Последней Войны на мир обрушились бомбы, люди гибли миллионами в каждой стране планеты. Война, в которой люди с обеих сторон так упорно сражались за победу, но в конечном итоге это не принесло ничего, кроме потерь для всех нас.

Я чувствовала себя беззащитной, пока мы пробирались по лабиринту из битого камня и осыпавшейся извести. Почему Келли нравилось приходить в это место, было для меня загадкой. Это было постоянным напоминанием о войне, которая привела нас в эту адскую дыру, и здесь не было ничего, кроме разбитых мечтаний и опустошения.

— Вот оно, — радостно объявила Келли, когда мы вошли в широкий внутренний двор, где нас ждал полуразрушенный старый фонтан. Она вскочила на стенку его края, повернулась к нам и жестом пригласила следовать за собой.

Я бросила украдкой взгляд на здания вокруг нас, — темные дверные проемы и разбитые окна создавали идеальные укрытия для вампиров. Но зачем им прятаться в тени, когда они могут обрушить на нас кулак ярости и силы? Им незачем было красться за людьми, когда они так прекрасно умели охотиться на нас у всех на виду.

Мой пульс участился, когда я последовала за Келли через стену, пробираясь вслед за ней по скопившейся там зеленой воде. Каким-то чудом мои ботинки не промокли, и я добралась до высокой стены с другой стороны, прежде чем подтянуться и перелезть через нее вслед за ней.

Папа шел прямо за мной, его движения производили гораздо больше шума, чем мои, и мое сердце бешено колотилось в груди, призывая меня двигаться быстрее на тот случай, если уши монстров решат повернуться в эту сторону.

Я приземлилась на бетонную площадку за фонтаном, забор здесь был пугающе близко, а стена почти полностью скрывала это место из виду.

Келли указала на металлическую крышку водостока, лежащую на земле, и мы переглянулись с ликованием и ужасом. Ее покрывал мох, но края были чистыми, что доказывало, что ее недавно передвигали, и во мне зародилось предвкушение: я смотрела на побег, о котором даже не мечтала.

Папа двинулся вперед, низко наклонившись, чтобы открыть ее, и когда она не сразу поддалась, мы с Келли наклонились, чтобы помочь ему. Я вцепилась пальцами в паз на краю металлической крышки, и как только нам удалось освободить ее от липкой грязи, удерживающей ее на месте, папа потащил ее в сторону, и звук ее скрежета о бетон наполнил меня ужасом.