— С ними что-то случилось? — догадалась я, и расслабилась на постели, приготовившись слушать дальше.

— Да. У меня было много врагов, я же хороший коп. А они были моим слабым местом. И однажды я вернулся в совершенно пустую квартиру. Я не хочу рассказывать, что с ними случилось — может быть позже, когда ты подрастешь. Но они погибли, и я остался один. И так и не смог впустить кого-то в свою жизнь. А ты очень похожа на мою дочь. Ты — не она, я это отлично понимаю, не думай, но когда я тебя увидел, то решил, что это мой шанс искупить вину перед семьей. Я надеюсь, что ты не против попробовать стать мне дочерью, Миа, но даже если ты этого не хочешь — я все равно хочу тебе помочь. Понимаешь?

Я теряла друзей, они умирали на моих руках. Так что я его действительно поняла. С ребенком, выросшим в работном доме или с кем-то, кто просто жил впроголодь у жестоких родителей, он бы не договорился. Но я могла представить, что он чувствовал, когда потерял близких. Я понимала, какая сосущая пустота образовывается в душе, когда такое случается.

Так что я слезла с кровати, подошла к нему, и крепко обняла. И пообещала:

— Я больше никогда не буду так делать, Джефф. Прости меня, пожалуйста!

— И ты меня, малышка, — вздохнул он. — Я должен был подумать обо всем этом заранее и поговорить с тобой сам. Но я совсем не умею правильно себя вести с детьми.

Хотя то, что он считает меня ребенком, страшно возмущало, я успокоилась и действительно больше не пыталась купить его расположение собой. Но…

Я словно моргаю, хотя веки прикрыты, и в голове всплывает еще одно воспоминание. Тогда мне было пятнадцать. Я уже привыкла к тому, что никто меня не выгонит, и постоянно проверяла Джеффри на прочность. Мне казалось, что вся его история про жену и дочь похожа на романтичную сказочку для малолеток, и я пыталась «вывести его на чистую воду». По крайней мере, я так себе объясняла собственное поведение.

Мне казалось, нельзя действительно любить как ребенка человека, которого ты подобрал на улице, как бездомного щенка. Тем более, если этот «ребенок» — я. Ходячая катастрофа, сборник проблем всех фасонов и расцветок.

Сейчас я понимаю: мне хотелось, чтобы он доказал мне свою искреннюю привязанность. Но тогда даже я толком не осознавала собственные мотивы, и уж тем более не могла их объяснить кому-то другому. Просто… если меня не любила даже собственная мать, то ему-то с чего? И я буквально ждала, что он сломается и вернет меня. И тогда я смогу уверенно говорить, что никакой любви нет, и на самом деле люди не нужны друг другу.

Я одевалась только в черное, слушала на полной громкости кассеты с металлом, которые были только у меня во всей школе — Джефф действительно старался, чтобы у меня было все, включая самые лучшие и крутые вещи. Я была увешана цепями и кольцами, и даже один раз сбрила наголо свои кудри, и ходила так почти полгода.

Но его это не трогало. Он говорил: если тебе нравится — носи, почему нет? И я злилась, что никакие мои подозрения не подтверждаются. И что он никак не доказывает мне свою любовь тоже злилась. Я была отвратительным подростком, и совершенно не понимала, что я творю, а он терпел все мои закидоны и следил только за тем, чтобы я не вредила себе. Аккуратно. Исподволь.

Но однажды я ухитрилась довести до белого каления даже Джеффа. Я начала встречаться с парнем. Ему было за двадцать, он носил длинный хаер и курил марихуану. Знал, где и как достать дурь и вообще казался всем моим знакомым и девчонкам в классе жутко крутым. Мне он на самом деле даже не нравился. Мне нравилось ощущать, как мне все завидуют, что я встречаюсь с таким крутым и взрослым парнем, а он сам… я даже не помню его имени, а это говорит о многом, ведь я помню имена каждого из тех ребят, с которыми меня сводила улица. А его — нет.

Но однажды этот парень решил, что не хочет продолжать встречаться с малолеткой, если она с ним не переспит. Я была девственницей, и идея мне не слишком нравилась, но я в принципе была согласна «заплатить» так за популярность. От Джеффри я парня старше себя успешно, как мне казалось, скрывала, отлично помня тот разговор, но предложение прийти к нему с ночевкой мне показалось отличным поводом выбесить приемного папочку, чтобы тот показал наконец свое нутро. Или чтобы выяснилось, что у него самого на меня планы, например. Хоть что-нибудь!

И на этот раз я угадала с триггером. Я невзначай упомянула, что меня позвали с ночевкой, проходя мимо закопавшегося в бумаги Джеффри. Он сидел в гостиной, занятый какими-то отчетами своих подчиненных, и, казалось, был полностью погружен в свою деятельность, но стоило мне сказать про парня и ночевку, он аккуратно отложил стопку бумаг, поправил квадратные очки, и многозначительно кашлянул. Я остановилась.

— Миа, подойди ко мне, пожалуйста, — попросил он своим фирменным тоном «сейчас я расскажу тебе, что ты делаешь не так».