Не то, чтобы Василина твердо верила, что ей бы удалось, но точно знала, что отступать не собиралась и дралась бы за свое до конца. Ее отец вместе с братьями воспитывал, она все умеет и знает. Не была бы покорной тихой женой, которая в тереме сидит и шелковые платочки вышивает. Нет, вышивать она умеет, и даже любит, это хорошо успокаивает. Но ведь и не только вышивать!

Ульвар смотрел на нее с интересом, улыбался даже.

– Верю, – согласился он. – Про прикопать в лесочке – очень верю.

Василине страшно захотелось обидеться, но она решила, что не будет. Пусть верит, в конце концов.

– Так что не думай, что без тебя я бы пропала! – все равно сказала она.

Ульвар улыбнулся шире.

На его лице… вот этом широком одноглазом лице Есислава, улыбка смотрелась странно, чужеродно даже.

– Если что, просто знай, что я всегда готов помочь, – сказал он.

– И чем ты поможешь?

– Не знаю, – сказал он. – Время покажет. Но если вдруг что-то понадобится, ты зови, я всегда приду.

– Зачем тебе мне помогать?

– Ну… – он дернул плечом. – По-соседски. Лес у нас один, проблемы, во многом, одни, так что стоит помогать друг другу.

* * *

– Он тебе нравится? – Баженка должна была вышивать, сидела с пяльцами, но только болтала ногами, пиная ножки стула, и поглядывала в окно.

– Кто?

Василина даже вздрогнула, задумавшись о своем.

– Есислав! Ты так на него смотришь!

Испугалась даже. Что же такое Баженка видит, раз такие вопросы делает? А ведь не знает ничего, для нее Есислав все еще Василинин жених.

– Никак я на него не смотрю, – сказала она. – Просто наблюдаю, пытаюсь понять, как нам дальше с ним жить.

Почему-то мысль, что Ульвар скоро сбежать планирует, ее злила. Нет, умом она понимала, что так правильно, разумнее всего, нельзя ему оставаться, иначе раскроют. Но обидно было все равно.

Сегодня весь день Ульвар с Тихомиром в городе. Ездят, будущего князя всем показывают, разговаривают. А завтра уже собираются куда-то в лес ехать. И что-то подсказывает Василине, что из леса Есислав не вернется.

А Ульвар? То есть, она все понимает, конечно, он без личины тоже возвращаться не станет, зачем ему? Он здесь только для того, чтобы следы замести, время потянуть.

Потом ей придется писать царю, что Есислав пропал в лесу. И царь пришлет нового.

А если не писать, то рано или поздно до царя вести все равно дойдут, и у нее проблемы будут, потому что против царской воли ей ничего не сделать. И от этого становилось страшно, и плакать хотелось, но плакать никак нельзя.

И снова та мысль мелькнула – вот бы Всеволод вернулся! Тогда никто не смог бы эту землю отобрать. Ведь тела брата никто не видел, так и не нашли, а значит, надежда есть… Глупая, конечно, надежда, но все же лучше чем никакой… Времени много прошло. Но если б вернулся – тогда ведь он законный князь, у него не отобрать, без его согласия Василину замуж не выдать. А он никогда бы плохому человеку не отдал.

Только не стоит об этом думать, это только мечты. Надо самой.

А самой страшно.

Это Ульвару она может рассказывать, что прикопает ненужного жениха в лесочке, но как до дела дойдет… Нет, если понадобится, то прикопает. Только это ничего не решит. И проблем меньше не станет. Потому что если и второй жених здесь пропадет – у царя еще больше вопросов будет.

– Странный этот Есислав, – Баженка пяльцы отложила, что-то за окном высматривая. – Про него столько рассказывали… Какой он зверь страшный прям. А он совсем не такой. И вообще, волки эти с ним…

– Ты бы помолчала про это, – вздрогнув, прервала Василина. Вот только лишней болтовни ей не хватало.

– А что? – оживилась Баженка. – Ты что-то знаешь?

Василина молча в глаза ей глянула, поджав губы. Знает. И Баженке-то слова не всегда нужны, она и так понять может. Но иногда с первого раза не хочет понимать.

– Ой… – тихо сказала та.

Вот именно.

– Ничего я не знаю, – с нажимом, сказала Василина. – Что тут можно знать? Обещали жениха, и вот приехал. Какой есть. Бумага царская у него. А так, мало ли, что люди болтают.

Баженка закивала, делая страшные глаза. Словно говоря – она могила, вот точно.

Василина вздохнула.

Прав Ульвар, надо ему скорее исчезнуть, пока разговоры не пошли. Они и так пойдут, но без него – тише будет.

– Ой! Смотри! – Баженка вдруг подпрыгнула, шею вытянула, глядя в окно. – Приехал кто-то!

Человек, въехавший во двор, буквально свалился с лошади, сполз, его подхватили, он слабо дернулся, даже хрипло что-то такое «не трогайте меня» – попытался. Но его уже усадили на ступени крыльца. Побежали воды принести. Он бледный совсем, дрожит, словно чуть не в себе, глаза бешенные, полные ужаса, руку левую неуклюже прижимает. И от людей все отодвинуться пытается, но молчит, всхлипывает только…