И вообще, она его и не знает совсем. Что он за человек? Даже не видела без этой личны. Хотя внешность женихов Василину никогда особо не заботила, совсем не это важно.

– Я говорю: присмотрись, а не выходи замуж, – улыбнулась Доброслава. – У твоего отца были мотивы отказывать Джарелду, но это его личные мотивы. Он меня сильно ревновал. Джарелд ведь когда-то ко мне сватался, но мой отец предпочел будущего князя Синих холмов, а не волка из леса. Джарелд долго потом успокоиться не мог. А твой отец… ну, он так и не смог примириться, все ему казалось, что Джарелд как-то не так на меня смотрит.

Ох, ты! А вот этого Василина не знала.

– Мама… – даже растерялась, не зная, что сказать.

– Это все было давно, – отмахнулась Доброслава. – Джарелд много лет женат, он отличный отец и верный муж, в этом я не сомневаюсь. Думаю даже, тогда Джарелду больше не я сама, а мой дар был интересен. Волки это очень ценят и к древним легендам серьезно относятся.

– Дар небесной матери?

– Не только, – Доброслава поджала губы, долго смотрела на дочь. – Знаешь историю об Олене золотые рога?

– Это… сказка. Мне нянька в детстве рассказывала.

Василина никогда не воспринимала такое всерьез.

– Не такая уж и сказка, – сказала Доброслава. – Говорят, оленя этого, духа леса и земли, действительно видели в наших лесах. У границ, где еще живут люди, но начинаются совсем дикие лесные земли, куда даже волки боятся нос сунуть. Говорят, видели огромного оленя, втрое больше обычного, я ясное солнце в его рогах… Хотя не в солнце дело. Говорят, кто сможет убить этого оленя, кто съест его сердце, тот получит огромную силу.

– И волки на этого оленя охотились?

– Нет, не волки, – Доброслава головой покачала. – Волки почитают его как покровителя леса. Им хватает обычных оленей из плоти и крови, они ради богатства и наживы не убивают. Охотились люди. И говорят, что Есислав в этом замешан, либо сам, либо даже по приказу царя. Пусть не его самого, но его людей видели. Не знаю, смогли ли убить оленя, но что-то там охотой нарушили. Ты же и сама понимаешь, что в лесах неспокойно стало. А будет еще неспокойнее. И чем дальше… Надо всем вместе решать.

– С Ульваром? – с легкой насмешкой. Он же сам мальчишка еще.

– С Джарелдом, – строго сказала Доброслава. – Я ему письмо написала, утром отправила.

Да.

Надо вместе, да, Василана понимала, что дело серьезное. И сердце заныло тревожно, потому что она всегда догадывалась, но только сейчас мелькнула возможность понять…

– Он сказал… – и голос дрогнул. – Ульвар сказал: «От чего на самом деле умер отец».

Доброслава вздохнула судорожно, зажмурилась на мгновение, головой покачала.

– Я наверняка не скажу тебе, что это было, – ей тоже слова давались с трудом, чуть хрипло выходило. – Он когда вернулся, помнишь, сказал, что в пещеры в скалах спускался, там река поземная, он реку упал, простудился, жар поднялся. Только где эта пещера? Почему он один пошел? Он мне говорил, что в пещеру его позвали, что ночью явились огни, и позвали за собой, он и пошел. Что в пещере река, на реке лодочник…

Тут Доброслава запнулась, к губам пальцы прижала.

Покачала головой.

Василина вдруг поняла, что ей страшно. И матушке страшно. И главное, что она не помнит, когда видела, чтобы матушка по-настоящему чего-то боялась. А тут боится.

– И лодочник велел в лодку садиться… – голос Доброславы подрагивал от волнения. – И Ярослав, словно во сне, пошел к нему, запрыгнул, от берега отчалили… И тут словно голос услышал… словно звали его. Он говорит – обернулся, увидел меня на берегу. Я его звала. И он обратно ко мне рванул, в воду прыгнул… Только вот… не удалось.

Облизала губы, прикусила нижнюю.

– А ты… – Василина догадывалась, но не знала, как правильно сказать. – Ты видела это?

Невероятно казалось.

Доброслава кивнула.

– Я сон видела, – сказала она, пальцы сжала. – Думала, что это только сон. Видела, как он уходит от меня во тьму, так что не вернуть. Звала его, там, во сне, пыталась докричаться, вернуть. Страшно так было. Но, видишь… дозвалась, только не помогло это. Я тогда проснулась в холодном поту, долго в себя прийти не могла. А потом через два дня он вернулся, но… Ушел все равно.