Каждый день Эрлу на выбор предлагали тридцать четыре разных продукта, приготовленные в больничной столовой: «широкий диапазон животной и растительной еды, приобретенной в свежем виде на рынке. Только натуральная цельная пища. Никакой неполноценной или консервированной еды».

Вот полный список (заметьте, что в нем практически нет переработанной пищи – даже сыра и сливочного масла):

• мясо: говядина (сырая и вареная), баранина, курятина

• субпродукты: печень, почки, мозги, сладкое мясо (тимус)

• морепродукты: морская рыба (пикша)

• злаки: цельная пшеница (необработанная), овсяная каша (Scotch), ячмень (цельные зерна), кукурузная каша (желтая), рожь (Ry-Krisp)

• костные продукты: костный мозг (говяжий, телячий), костное желе (растворимые костные вещества)

• яйца

• молоко: парное молоко категории A, цельное ферментированное молоко категории A (продукт, похожий на йогурт)

• фрукты: яблоки, апельсины, бананы, помидоры, персики, ананасы

• овощи: салат-латук, капуста, шпинат, цветная капуста, горох, свекла, морковь, репа, картофель

• приправы: морская соль

Пока я исследовал работы Дэвис, я составил список того, чем кормлю Лиру (3 года) и Сашу (1 год). Я стараюсь разнообразить их рацион, но мне редко удается предложить им больше хотя бы десяти продуктов.

Для каждого приема пищи Эрлу и другим подопытным детям предлагалось на выбор двенадцать продуктов – и всегда молоко, ферментированное кислое молоко и соль. Отдельные продукты складывали в разные тарелки и никогда не смешивали. Медсестры получили четкие инструкции: предлагать детям еду запрещено, они могут только достать из тарелки то, что покажет сам ребенок. Еще им запретили выражать одобрение или неодобрение, а убирать тарелки разрешалось лишь после того, как дети закончат есть. Если дети съедали всю тарелку какого-либо продукта, то в следующий прием пищи его снова им предлагали.

Эрл поступил в отделение Клары Дэвис, и в первые три дня мать кормила его только грудью. Было проведено тщательное обследование: медосмотр, анализ крови, анализ мочи, проверка уровней кальция и фосфора. С помощью рентгенографии костей определили их плотность. «На четвертый день грудное вскармливание прекратилось, и начался собственно эксперимент».

Трудно представить, какой травмой это поначалу стало для Эрла и его матери. Возможно, он был так голоден, что даже не возражал против того, что вместо матери его кормили медсестры. Об этом в статьях не говорится ничего – и, если честно, меня это немного напрягло.

Дэвис описала первый прием пищи Эрла: как он «несколько секунд смотрел на тарелку», затем протянул руку «к тарелке с сырой морковью и запустил туда руку». Но, похоже, одной горсти ему оказалось мало. «Он снова запустил руку в тарелку» и повторял это «до тех пор, пока не съел большую часть моркови».

Дэвис была довольна. «За три дня он перепробовал практически всю предложенную пищу, – писала она. – Ответ на первый вопрос оказался положительным: он мог показать, какую еду он хочет… и съедал ее в достаточном количестве».

В следующие несколько лет к эксперименту привлекли еще двенадцать младенцев, и все они отнеслись к диете с не меньшим энтузиазмом. Практически все они хоть раз, но попробовали все предложенные продукты, и их аппетит был «неизменно хорош»: они часто встречали подносы с едой, «подпрыгивая в кроватках». Оказавшись за столом, они в следующие пятнадцать-двадцать минут полностью посвящали себя еде, потом начинали есть уже с перерывами, «немного играя с едой, пробуя использовать ложку и предлагая кусочки еды медсестре».

Вечером того же дня, когда я прочитал эту статью, я сидел за столом и кормил Сашу – и заметил, что, как и дети из экспериментов Дэвис, она часто пыталась протянуть мне кусочек еды. То, что Дэвис упомянула эту деталь, уверило меня, что она действительно была рядом, наблюдала и заботилась о детях, а не просто руководила экспериментом на расстоянии.

Еда в эксперименте Дэвис была несоленой, но с каждым приемом пищи детям давали блюдечко с солью. Они ели ее руками, отплевываясь, давясь и даже плача, но часто возвращались за новой порцией, «даже продолжая отплевываться».

Эксперимент увенчался невероятным успехом. Всего два ребенка отказались есть салат, всего один – шпинат. Все младенцы справились с организацией собственного рациона и удовлетворяли свои потребности в питательных веществах с такой точностью, словно прочитали новейшие медицинские учебники. Среднее потребление калорий укладывалось в рамки стандартов питания того времени, причем они были свободны от всех связанных с питанием проблем, с которыми мы сталкиваемся в педиатрии до сих пор. Ни у одного из детей не было после еды колик, дискомфорта или боли в животе. Они не страдали от запора. Собственно говоря, у всех детей дефекация всегда была минимум раз в два дня. Для пятнадцати детей в течение нескольких месяцев это просто потрясающая статистика. И никакой привередливости в еде тоже не было. У всех детей был здоровый аппетит, и все они, по словам Дэвис, «процветали».