Врага били все, от лейтенанта и капитана до последнего матроса. Особо много вреда нанес Ньюпорт; неуязвимый в своей тяжелой броне. Он яростно орудовал булавой, круша вражьи головы.

Полуголые, темно-коричневые от загара, мелкие, ма-грибинцы навалились было на него целой кучей, желая стащить в море, но он раскидал их, как лев шакалов — какое это было зрелище!

Лейтенант был легко ранен, несколько моряков погибли в яростной резне. Но вместо одной галеры на каракку нацелились уже две, и тогда решили ввести в действие знаменитый "греческий огонь", горевший даже на воде, но бывший оружием ближнего боя — не далее 25–30 метров.

Крестоносцы с годами узнали у византийцев его секрет, наладили производство и опробовали на деле — когда удачно, когда не очень: уж больно вся эта сифонная техника оказалась ненадежна… Но сейчас выбора не было.

Лейтенант быстро отобрал самых крепких и невредимых, в том числе Ньюпорта, Торнвилля и Джарвиса, и, увлекши их в трюм, стал деловито руководить сборкой аппарата и подготовкой горючей смеси.

Орудие состояло из трех частей — огнеметного медного сифона, который был соединен с емкостью, куда надлежало залить адскую смесь, а к этой емкости, в свою очередь, были присоединены большие мехи наподобие кузнечных. Именно они являлись той силой, что должна была осуществить выстрел.

К мехам поставили Ньюпорта, аккуратно влили смесь. Итальянец приказал протащить рыло сифона сквозь орудийный порт, что сделали Лео и Роджер. При этом Торнвилль спросил Джарвиса, знаком ли он с этим агрегатом.

— Было дело. Самое поганое, сэр рыцарь, что все это может в любой момент зажечь наше собственное корыто. И это пережили, хоть было страшно. Ничего, сейчас увидишь на маврах, если получится…

— Готов? — спросил итальянец у Ньюпорта. Тот молча кивнул. — Доспехи бы снял, а?

— Не помешает, — кратко и мрачно ответил тот.

— Не сомневайся, — сказал Джарвис итальянцу, — он здоров, как слон, гору свернет.

— Э-эх, а слона-то повидать и не пришлось, — с дела-ным сокрушением воскликнул Торнвилль.

— Да вот же он, чего переживаешь! — сказал Джарвис, обращаясь к Лео, но вполголоса, чтобы сэр Томас Ньюпорт часом не услыхал.

Наконец Джарвис помог лейтенанту доковылять до пушечного порта и лейтенант, приказав всем отойти подальше, высек огонь и запалил фитиль, который держал в руке.

— Ну, с Богом… — проговорил Джарвис уже громче. — Давай, брат Томас!

Ньюпорт торжественно перекрестился и с силой Самсона надавил на расправленные меха. Темная вонючая жидкость прыснула из сифона, зацепила огонь на фитиле итальянца, воспламенилась и ослепительной кометой со страшным шумом полетела на мавританские галеры. Еще миг — и сначала одно судно стало жертвой ярости огня, а потом — о, диво дивное! — не потухший на воде огонь быстрыми змеями добрался до второй галеры и поджег ее.

— Господи Иисусе! — воскликнул Лео, не веря глазам своим. Он еще никогда не видел, чтобы огонь не только не тух от воды, но более того — продолжал гореть на ней, словно на поверхности дровяной поленницы. Естественно, никакая вода не могла загасить ни горящую древесину, ни сгоравших заживо людей.

Горящие мавры, словно живые факелы, с дикими криками сыпались за борт, надеясь хоть в воде получить облегчение и прекратить свои страдания, но все было тщетно.

Лео продолжал смотреть:

— Я-то думал, что негасимый огнь существует только в Писании да устрашающих проповедях наших священников!

Да, кабы не греческий огонь, судьба конвоя могла оказаться плачевной, а так магрибинцы предпочли отойти подальше от каракки, наседая на христиан с противоположной от нее стороны. Естественно, она тут же направилась туда, где была более всего нужна, однако Джарвис вовремя углядел, как на нее наседает небольшая галера, намереваясь протаранить и затем взять на абордаж.

— Вертай влево, дурень! — крикнул он штурману, но тот то ли не слышал, то ли хотел все сделать по-своему. — Торнвилль, за мной, или все, конец!

Орлом взлетев к рулю, Роджер ударом кулака в челюсть отстранил конкурента от исполнения им своих обязанностей и изо всех сил налег на румпель, продолжая звать Лео. Тот подоспел, и они вдвоем отчаянно продолжили давить, меняя курс каракки.

— Давай, давай! — приговаривал Джарвис, и каракка заскрипела, нехотя немного повернулась, но и этого было достаточно для того, чтобы хищный таран вражеской галеры не пробил борта иоаннитского корабля, а только скользнул по нему, сделав лишь небольшую вмятину в дубовой обшивке.