Когда-то линдосский акрополь не прятался за высокими стенами, являя миру красоту своих античных греческих и римских памятников — храм Афины, уступавший по почитанию только афинскому Парфенону, к которому вели пропилеи [32] . Вниз от них шла лестница, заканчивавшаяся длинной эллинистической галереей с колоннами. Еще ниже, почти у обрыва, был римский храм, а налево — византийский храм Святого Иоанна, выстроенный в XII–XIII веках на руинах более древней христианской базилики VI века, в описываемое время находившийся в распоряжении гарнизона латинян.

Крестоносцы, конечно, не застали уже античной красы, исключая руины и мощные своды эллинистической галереи, на которых некогда стояли ряды колонн. Под сводами этой галереи рыцарями были устроены склады провизии и амуниции.

В начале XIV века великий магистр Фуке де Вилларэ, завоевав Родос, в числе прочих многих дел занялся и строительством орденского замка в Линдосе — с опорой на существовавшую там прежде византийскую крепость.

На возведение новой твердыни пошли многие материалы обрушившихся греко-римских святилищ.

Кстати, именно в этом замке магистр де Вилларэ оказался осажден рыцарями его же ордена. История была неприятная и не имевшая прецедентов в истории ордена — покушение братии на своего великого магистра.

Кто был прав? Может, все-таки магистр, хоть возомнивший себя новым Александром Македонским, правивший практически самодержавно, окруженный толпой льстецов. А может, все-таки правы были рыцари, хоть и ведшие себя своевольно и буйно. Однозначно указать сложно, однако в 1317 году дело дошло даже до открытого покушения на жизнь де Вилларэ. В итоге он бежал из магистерского дворца под предлогом охоты и укрылся от орденского суда в замке Линдоса, где и пребывал два года, набив его до отказа съестными припасами и нанятым войском, а также держа наготове орденские галеры, чтобы бежать далее, если потребуется.

Наиболее буйная братия выбрала "антимагистра" Мориса де Паньяка, "умеренные" апеллировали к папе Иоанну Двадцать Второму. Тот, не мудрствуя лукаво, низложил обоих магистров и заставил иоаннитов избрать нового, которым стал Элион де Вильнёв. Вилларэ же доживал свой век во Франции, в замке сестры.

Вид на Линдос, конечно, был прекрасен. Приморская гора с зубчатым венцом крепости доминировала над окрестностями и удобными бухтами, одну из которых местные греки связывали с именем апостола Павла.

При виде крепости у обозников отлегло от сердца — теперь греки вряд ли посмеют напасть. Ньюпорт же в бешеной ярости качал глухой головой и сыпал проклятьями, от которых небу было жарко.

Меж тем раненому Гримальди становилось все хуже. Тряска усугубляла начавшуюся лихорадку, и он лёг на один из возов, прямо под бок пушке. Кое-как пушки довезли к подножию первого плато по ослиному пути, а дальше — никак, волы пройти не могли.

Обозники ждали, пока из крепости не сгонят людей на подмогу, а сами отправили всех раненых на размещение и врачебный осмотр. Лишь Гримальди остался на своем посту, с трудом руководя процессом.

Пушки, обвязав веревками, аккуратно сгрузили с возов. Первостепенной задачей стало затащить их хотя бы за стены, окружавшие нижнее плато, к византийским цистернам, что с великим трудом и было исполнено. Дальше помешала ночь.

К орудиям выставили охрану. Гримальди хотел дать ценные указания, как перетаскивать пушки далее, но немощь пересилила, и он впал в болезненное забытье.

Задача в самом деле стояла непростая. От нижнего плато на верхнее — мимо изображения греческой боевой триеры, высеченной еще в Античности на каменном склоне, — вела лишь узенькая лесенка. Втащить по ней пушки, конечно, можно было, но это в теории, а на деле — попробуй, чтоб орудия, нечаянно сорвавшись с тросов, не перекалечили людей.

Наутро Гримальди запретил линдосцам проявлять всякую самодеятельность и, превозмогая жар, начертил им нечто, по структуре напоминающее гигантский подъемный кран — по крайней мере, принцип его действия был очень похож. Крепкая поворотная "стрела" на мощной треноге, система блоков и ворот, приводимый в движение силой волов.

Все это за день было изготовлено и смонтировано на нижнем плато. Нашлись знающие свое дело люди, не забывшие еще, как надо делать требушеты и прочих осадных монстров, а машина Гримальди в целом отдаленно походила на требушет. Однако ее задачей было не метать или перекидывать через стены каменные ядра и бочки с горящей субстанцией, а аккуратно перенести через те же стены многопудовые орудия — изнутри их должны были аккуратно принять.

Такого рода машины на основе действия противовеса употреблялись при осадах и штурмах крепостей: они в огромных коробах переносили на стену небольшие отряды человек по десять — пятнадцать, хотя осаждаемые не дремали и редко кому давали сойти из короба на стену живым. А уцелевшие много ли могли сотворить? В общем, нефункциональные это были приспособления для боя, зато для поднятия тяжестей — самое оно.

Сами работы по переносу пушек начались на следующий день и завершились довольно быстро. Машина работала безотказно, и два десятка орудий поочередно были вознесены и затем опущены внутрь цитадели. Еще пара дней ушла на их размещение, для чего опять требовались расчеты Гримальди и усилия гарнизона.