Тем временем в русском лагере старались наладить переправу через реку и помочь горстке храбрецов, находившихся в отчаянном положении. Однако организовать переправу было очень трудно. Река Туапсе, которую в обычное время в любом месте можно перейти вброд, разлилась и разбушевалась. Она мчалась с необыкновенной быстротой, унося в море деревья.

Выход из положения нашли солдаты Навагинского полка. Выстрелом из "кегорновой" мортирки{16} они перебросили на другой берег реки тонкую веревку, к которой привязали канат. Затем, перебравшись туда на шлюпке, прикрепили канат к деревьям. Держась за этот канат, через реку переправились две роты Тенгинского полка. Под их натиском горцы вынуждены были отступить.

За участие в высадке десанта 12-14 мая мичман Бутаков был награжден орденом Анны 4 степени, а за находчивость и храбрость, проявленные в бою с горцами 31 мая 1838 года, - орденом Станислава 4 степени.

* * *

Осенью после окончания боевых действий в районе Туапсе - 21 сентября 1838 года - Бутаков получил назначение на шхуну "Ласточка", уходившую в плавание к Архипелагу. На этом судне Бутаков плавал до августа 1840 года. Затем около двух лет он служил на фрегате "Флора" под командованием В.И. Истомина.

Убедившись в том, что молодые офицеры приобрели необходимую сноровку и морские навыки, Лазарев предоставил им возможность вновь пойти в заграничное плавание. В числе посланных в такое плавание был и Григорий Бутаков. Осенью 1842 года его назначили на шхуну "Вестник", которая готовилась к походу в Средиземное море. Этому назначению 22-летний мичман был очень рад, что видно из его письма к брату Ивану Бутакову, написанного в октябре 1842 года: "Я на "Вестнике" старшим офицером. Корпус нашей шхуны можно сравнить с любой красавицей! Внутренняя отделка - роскошь!"{17}.

К этому времени относятся первые изобретения Бутакова. В ноябре 1842 года он предложил применять на кораблях усовершенствованный брашпиль{18}. Обычно в брашпиле вымбовки - рычаги для вращения брашпиля вручную вставлялись в специальные гнезда каждый раз, когда надо было поднимать якорь. Это отнимало много времени. Бутаков предложил закрепить вымбовки в гнездах, что упростило бы пользование брашпилем. Адмирал Лазарев дал высокую оценку этому усовершенствованию.

Бутаков предложил также новый способ сигнализации в тумане - "способ, которым можно сигнализировать, когда только видна одна брамстеньга судна, и, следовательно, полезный в военное время для опознавательных сигналов". Способ заключался в том, что каждая цифра передаваемого номера сигнала (а все сигналы в своде сигналов были пронумерованы) обозначалась количеством склянок, отбитых в промежутках между выстрелами из пушки. При этом цифры передавались по порядку, слева направо, продолжительность одной склянки была установлена равной 15 секундам. Так, для передачи числа 123, обозначавшего номер соответствующего сигнала, делался предупредительный выстрел из пушки, затем в течение 15 секунд били одну склянку и давали второй выстрел. После него били подряд две склянки, продолжительностью 30 секунд, снова стреляли из пушки и снова били склянки, на этот раз три в течение 45 секунд.

11 апреля 1843 года Бутаков был произведен в лейтенанты.

В июне 1844 года "Вестник" после почти двухлетней подготовки вышел из Севастополя и взял курс на Босфор. За четыре с половиной месяца плавания Бутаков побывал в Неаполе, Ливорно, на Мальте, в Риме.

Плавание обогатило Бутакова новыми знаниями морского дела. Он познакомился с условиями плавания в новых для него морях, увидел иностранные порты и базы, познакомился с организацией службы на базировавшихся там кораблях.

Много впечатлений у него оставило посещение средиземноморских городов. В письмах родителям он с восхищением рассказывает о виденном: о наклонной башне в Пизе, о Флоренции с ее картинными галереями, о Неаполе, о дымящемся кратере Везувия, о Геркулануме и Помпее и о других достопримечательностях.

Но несмотря на любознательность, Григорий Бутаков тоскует по родине, по родным местам, которые кажутся ему прекраснее самых прославленных городов Европы, а русская природа - лучше природы любой чужой страны. "Поверьте, пишет он, - что память о родном круге... была для меня всегда теплой мыслью среди холода обыкновенной жизни. Эта безотчетная, безрасчетная привязанность, которую можно найти только между самыми близкими родными, всегда была и будет одним из высших наслаждений, данных в удел смертным!"{19}.

Начало командирского пути

В сороковых годах XIX века в Николаеве рядом с огромным домом Адмиралтейства стоял небольшой домишко - "серый павильон", как называли его отдыхавшие здесь после трудового дня молодые морские офицеры.

В один из знойных летних вечеров 1846 года в этом домике встретились после долгой разлуки старые товарищи по Морскому корпусу Григорий Бутаков и Иван Шестаков.

Им было о чем рассказать друг другу. За годы дальнего плавания они приобрели большой опыт, оба отлично знали свое дело, обладали незаурядными способностями, оба были известны прекрасными переводами на русский язык иностранных книг по морскому делу.

К осени 1846 года друзья оказались в числе первых молодых офицеров Черноморского флота, которым было доверено самостоятельное командование судами. Бутакова назначили командиром тендера "Поспешный", а Шестакова командиром тендера "Скорый".

Плавание началось неудачно. Тендер Шестакова сел на мель в Днепровском лимане, при шести градусах мороза и противном ветре. Запасы продовольствия были невелики. По прошествии недели Шестакову и его команде пришлось оставить тендер и пешком по льду идти в Кинбурн за помощью-. Через двое суток "Скорый", доведенный до Севастополя пароходом "Бессарабия", уже стоял на ремонте в Адмиралтействе.