Первая деталь пренебрежение к аристократам и, таким как я. Что явно намекало на непонимание разницы между нами.

Вторая деталь, это форма. У классов коррекции, она была на несколько тонов темнее. Хотя навряд ли кто-то об этом задумывался. А вот учителя по этому признаку, всегда могли понять кто перед ними, и какой у него уровень.

А третье это пренебрежение к своему виду и поведению. Неопрятная форма, и совершенно иная манера речи.

— Мужики, я слышал, что этот Гаврик у молодой вдовушки лечился. — Слегка шатаясь, лыбился высокий и плечистый парень, обращаясь к своим товарищам.

— Я тоже слышал об этом, — встал в метре от меня коренастый парень с черными, как смола волосами и слегка смуглой кожей. — А ещё я слышал, что такие аристократки страх как распутны. Эй ты! — Уже ко мне обратился смуглый парнишка, от которого я почувствовал запах спиртного. — Как эта вдовушка? Хорошо ублажает?

Никто из парней даже не смог понять, как я так быстро оказался на ногах, рядом с черноволосым коренастым парнишкой, поравнявшись с ним плечом к плечу, а мой кулак оказался у его незащищенного живота.

Секундная немая пауза оборвалась моим ударом, который сложил коренастого гимназиста пополам, заставив его чуть ли не повиснуть у меня на кулаке как тряпичную куклу.

— Выродок! — Только и успел выкрикнуть высокий плечистый парень, как я уже был подле него, и крючковатым ударом снизу вверх слегка приподняв его в воздух, завалил на вымощенную булыжником дорогу.

После этого мои сапоги издали шаркающий звук от того, что я скрутился вполоборота, и нанёс удар ногой с разворота по третьему гимназисту.

Парень ещё падал, словно срубленное дерево, а я, развернувшись к последнему из шайки, увидел как он, пятясь назад, резко развернувшись, чуть ли не касаясь руками мостовой, рванул прочь.

— И это всё? — Скривился я, кинув взгляд на три бесчувственных тела.

Сделав шаг в сторону, я повернулся спиной к валяющимся гимназистам, и пошёл в направлении общежития, чувствуя неописуемую легкость и тепло в теле, которое давала слитая воедино родовая энергия, циркулирующая из центра в центр, делая их единым целым.

Утро выдалось пасмурным и дождливым, от чего я даже не смог потренироваться перед уроками на улице, вдалеке от центральных строений.

Вместо этого я, с самого утра поменяв бинты на руке, вышел из комнаты пока все ещё спали и, покинув общежитие, расположился в одной из беседок за центральным строением гимназии.

Тут я, устроившись на скамейке, погрузился в медитацию, используя придуманную мной технику.

Ещё вчера ночью валяясь в кровати, я анализировал случившееся и сопоставлял это с данными полученными из записей Остроговых, а так же пытался понять, что теперь представляют собой мои родовые центры.

И на фоне всего имеющегося у меня материала, смог сделать первые выводы.

Получалось, что старинная техника была утрированно, методикой достижения гармонии родовых центров и объединения их в одно целое, как суть Инь и Ян.

Сотворение единой первоначальной энергии, из разделенных на две части противоположностей.

Из этого и рождается образный на первый взгляд смысл из расшифрованного текста, о первоосновы техники.

Прочитав расшифровку я, как и Острогов думал, что эта техника является первоисточником техник медитаций, что могут не только усилить в десятки раз контроль над родовыми центрами, но и за счет смешивания энергий увеличить энергетические каналы в теле, сделав как техники, так и тело в разы сильнее, чем у остальных.

Но сейчас видя итог этой техники, суть стала понятна. Она заключалась в полном единении двух начал в одно целое. Достигнув этого, человек получает первичную энергию родовой силы не разделённую на противоположности, и не имеющую слабостей друг друга. Вот истинный скрытый смысл выкраденной техники из тайной царской библиотеки.

Первые полдня пролетели как миг. Уроки были для меня словно академику средняя школа, от чего я даже не почувствовал на себе отставание по предметам, чем вызывал лёгкое недоумение учителей, и завистливые взгляды одноклассников.

Так же за эти полдня я постоянно чувствовал на себе многочисленные взгляды. Это происходило, где бы я ни находился. Будь то класс или коридоры учебных строений.

На большом перерыве в полдень, я, как обычно, быстро перекусив в столовой, покинул помещение, и направился на улицу, прихватив с собой учебник по стихийному кругу родовой силы.

Выбрав лавочку, которая стояла чуть в стороне центральных дорожек, я сел на неё, делая вид, что, не замечаю, чуть ли не пристальных взглядов, проходивших мимо людей.