Всюду в хаосе охвативших пожарами улицу, под треск горящих домов, слышались крики, и плачь детей, а также мольбы о помощи.

Я стоял среди тел из моего патрульного отряда, которые либо были тяжело ранены, либо мертвы, и уже стабилизировавшимся практически зрением видел, как из чёрных порталов подворотен появлялись люди с оружием и факелами в руках.

один из самых первых появившихся людей, держа рукой пистолет, пнул ногой стонущего и истекающего кровью полицмейстера, который шёл до взрыва в пяти метрах впереди меня и, улыбнувшись кривой гримасой, нажал на пусковой крючок.

Выстрел огласил улицу, а постовой затих, утратив часть лица.

В метре от них в ужасе забившись в угол дома, обнимая девчушку лет десяти, сидела женщина, пытаясь закрыть собой ребёнка, под насмешливые взгляды десятерых мужиков с саблями и пистолетами.

Один из них взмахнул саблей, занося её над женщиной с ребёнком, но в это время из земли вырвались, словно копья десятки ветвей, и пронзили его и ещё несколько человек с оружием, поднимая их на метр воздух.

Брызнула кровь, попадая на мать закрывшую спиной своё чадо, а оставшиеся бандиты рванули в рассыпную, крича что-то своим подельникам, которые заполоняли улицу.

— Валите царского выкормыша! — Орал один из отпрыгнувших в сторону мужиков указывая на меня.

Я же не дожидаясь выстрела или сабельной атаки, понимая, что кругом раненые невинные люди, схватил с окровавленного снега саблю и, выдернув её из ножен, словно молния рванул на врагов, которых с каждой секундой становилось всё больше и больше, под взрывы которые доносились из всех уголков Петербурга.

Я стоял посередине проезжей части в эпицентре пожаров, держа за шею последнего врага которого проткнула моя сабля насквозь.

По лицу и кителю текла чужая кровь, буквально окрасив мою серую форму в темно багровый оттенок.

Выдернув оружие из груди врага, я отпустил его горло, и он, скользя рукой по моему кителю, упал на колени, после чего завалился на бок, смотря уже на мир стеклянными безжизненными глазами.

Тяжело дыша, чувствуя неведомую до этой минуты пустоту в сердце, я смотрел на десятки убитых мной повстанцев, которые валялись словно в реках крови, смещенных со снегом и талой водой.

Люди же понимая, что на краткий миг угроза их жизням миновала, старались откопать под завалами своих друзей и родственников.

Отовсюду слышались крики боли и истерическое рыдание над умершими или тяжелоранеными горожанами.

Ночное небо окрасилось в рыжеватый оттенок от сотен пожарищ, а едкий дым уходил в небо гонимый ветром.

— Ваше благородие, — подошла ко мне женщина с ребёнком, по лбу которой текла кровь, а на плече девочки виднелось кровавое пятно. — Спасибо вам. — Схватила она мою левую руку, которая была по шею в крови врагов, своими дрожащими холодными руками. — Не оставили на поругание да на смерть лютую народ простой.

— Мама, я руки не чувствую. — Сквозь тихие слёзы, чуть слышно произнесла девочка.

Я перевёл пустой, словно мертвый взгляд на девчушку лет десяти, и сжал зубы до скрипа, после чего огромным усилием воли заставил себя улыбнуться испуганной от моего взгляда девочке.

— Сейчас всё пройдёт. — Воткнул я саблю в тело поверженного у моих ног врага и, освободившись от рук её матери, сотворил печати, после чего, дотронулся кончиками пальцев до плеча, где красовалась рваная кровавая дыра на одежде.

— Жжется! — вскрикнул ребенок, и согнула в локте руку, отводя от моих пальцев больное плечо. — Мам! Мамочка, она движется. Я чувствую руку. — Радостно закричала девчонка, по лицу которой вновь побежали слёзы.

Очередной взрыв прогремел очень близко, от чего я словно ураган выхватил саблю и рванул в ту сторону, до сих пор видя лицо маленькой девочки измазанное копотью и кровью.

Мои ноги несли меня по кровавому снегу, перепрыгивая через мертвые тела и тлеющие доски. Рука до боли сжимала рукоять сабли, а в голове всё вставало на свои места.

Я стал убийцей, который жестоко расправлялся с огромным количеством народу. От этой мысли поначалу меня одолевал дикий страх, и моя душа, словно птица в клетке билась об прутья, разбиваясь в кровь.

Но такова цена невинных жизней. Жизней людей, которых затянуло в кровавую мясорубку.

С этими мыслями, которые пролетали за доли секунды, я также вспоминал всё, что рассказывали мне мои уже, словно не реальные учителя из разных специальных ведомств, которые прошли многочисленные боевые действия.