–  ...Потом в комнату вошел Фромм{35} и сказал, что сейчас сделает с нами именно то, что мы собирались сделать с ним сегодня днем. В моем кабинете сидели генерал-полковник в отставке Бек, генерал Ольбрихт, полковник граф фон Штауффенберг, полковник Мерц фон Квирнгейм, обер-лейтенант Хафтен и подполковник Фламрот. Генерал-полковник Фромм держал в руке пистолет, он заявил, что находящиеся в кабинете офицеры арестованы, и приказал сдать личное оружие. Никто из нас не был вооружен, только Бек сказал, что здесь у него лежит "парабеллум", но он хотел бы сохранить его для личных нужд.

–  Будьте так любезны, - произнес Фромм.
– Только не тяните время!

Бек достал пистолет и начал его заряжать. Фромм заметил, что с оружием нужно обращаться аккуратно и не направлять на находящихся в комнате людей. Бек начал говорить, что в эту минуту думает о том далеком и счастливом времени, когда... Фромм резко оборвал его:

–  Послушайте, нам некогда вспоминать вашу молодость. Прошу вас, поторопитесь.

Бек сказал еще несколько слов, приставил пистолет к голове и выстрелил. Но пуля ушла в потолок, оставив на голове кровоточащую рану. Потом он произнес заплетающимся языком:

–  Так был выстрел или нет?

–  Помогите старику, - сказал Фромм.
– Заберите у него пистолет. Вы же видите, что у него недостает мужества.

После этих слов от группы стоящих слева офицеров отделились двое и направились к расплывшемуся мешком в кресле Беку. Тот вяло сопротивлялся и просил оставить у него "парабеллум". Потом Фромм обратился к сидящим в кабинете офицерам:

–  Ну-с, господа, если кто-то имеет что-нибудь сказать или написать - не смею мешать. Только попрошу поторопиться. Хотите оставить записку, Ольбрихт? Прошу вас за тот круглый стол, на ваше старое место. Вы раньше всегда сидели там - напротив меня!..

Наверное, минут через пять Фромм вернулся в комнату и спросил:

–  Господа, вы готовы? Время вышло. Подумайте не только о себе, но и о других - каково это переносить всем нам здесь присутствующим...

"От имени фюрера и немецкого народа. Мною, генерал-полковником Фроммом, проведено заседание военно-полевого суда. Военно-полевой суд приговорил к смертной казни полковника Генерального штаба фон Мерца, генерала сухопутных войск Ольбрихта, этого полковника, чье имя я не желаю произносить (он имел в виду Штауффенберга), и того обер-лейтенанта - забыл, как его зовут...".

Потом Фромм обратился к пришедшему с ним обер-лейтенанту:

–  Возьмите пару человек и приведите приговор в исполнение внизу, во дворе.

Обер-лейтенант повел осужденных во двор, а Фромм подошел к Беку и спросил:

–  Ну, и что мы будем делать?

Бек оцепенело сидел в кресле и едва ли был в состоянии вымолвить хоть одно слово. Слева и справа от него стояли два офицера. Потом он с большим трудом произнес:

–  Дайте мне другой пистолет.

Кто-то из офицеров протянул ему, если я не ошибаюсь, "маузер", а Фромм сказал, что это вторая и последняя попытка. Фромм подождал несколько секунд, потом направился к выходу и бросил офицерам, чтобы они отвели Бека во двор.

В этот момент раздался выстрел...

Спасовавший Клюге

Вечером 20 июля, около 20.30 командующий экспедиционными войсками во Франции генерал фон Штюльпнагель позвонил из Ла-Рош-Гюйона своему начальнику штаба, полковнику фон Линстову:

Штюльпнагель:

–  Что нового?

Линстов:

–  К сожалению, ничего. А у вас, герр генерал? У вас все в порядке?

Штюльпнагель: (нерешительно и растягивая гласные) - Да-а... Да-а-а... Да-а-а-а... Черт бы все это побрал!

Беседа с Клюге показала, что тот не готов к решительным действиям и продолжает колебаться. Поэтому Штюльпнагель, Финк и Хофакер вернулись в Париж несолоно хлебавши - фельдмаршал не оправдал возложенных на него надежд. Трудно сказать, что в той ситуации заставило фон Клюге действовать так, а не иначе. Он мог испытывать банальный страх перед фюрером. Возможно, им двигало чувство благодарности к человеку, недавно вручившему ему чек на крупную сумму. Или это была попытка в последнюю минуту вытащить голову из петли? При этом "мудрый Ганс"{36}, как прозвали его в кругу друзей, был человеком исключительной личной храбрости.

Летом 1943 года в ходе операции "Цитадель" под Орлом - Курском Белгородом его командирский "Физелер-Шторх" трижды подбивали русские зенитчики, так что пилот с трудом дотягивал до линии фронта и садился на вынужденную. Фон Клюге, чьей настольной книгой был "Закат Европы" Шпенглера, не прятался за спины других и на фронте вторжения. Один-единственный человек в вермахте, полковник Хеннер фон Тресков, был для Клюге непререкаемым авторитетом в вопросах политики еще с той поры, когда маршал командовал группой армий "Центр" на Восточном фронте. О том влиянии, которое оказывал на него этот офицер Генерального штаба, написал Шлабрендорф в книге "Офицеры против Гитлера":

–  ...Нет никаких сомнений в том, что ход событий принял бы совершенно иной оборот, окажись Тресков рядом с Клюге накануне попытки государственного переворота. Только он один мог помочь генерал-фельдмаршалу выбрать единственно правильную линию поведения и держаться ее до конца...

Клюге принял решение - с этой минуты его пути с заговорщиками разошлись.

Около 23.00 ему позвонил командующий воздушным флотом генерал-фельдмаршал Шперле.

Шперле:

–  Послушайте, Клюге, похоже, что Штюльпнагель сошел с ума! Он отдал приказ барону фон Бойнбергу арестовать всю парижскую СД. (Генерал Бойнберг был военным комендантом Большого Парижа.)