Гай пытался понять сколько времени прошло с того момента, как Админ уделал их на Дюплесси – и подкатил с этим вопросом к одноглазому.

– Так, ну, никаких мехов я не помню. Я-то новости читал, и хотя мне насрать на ваш сектор Атлантик со всей вашей Конфедерацией – такое я бы не пропустил. Говоришь, ОБЧР-ы на Ред Сокс? Ахахаха, а вот не хрен кино снимать, как их Готэм постоянно кто-то уничтожает! Дождались, неженки! – радовался рашен. Он водил пальцем по стене с насечками и ткнул пальцем в одну из них. – Вот! Вот здесь вы появились, хотя, может я дней десять и пропустил – я ведь на цепи сидел, по милости этой падлы мистера Скрупа. И человек был – дерьмо, и печёнка у него на вкус – такая же. Тьфу!

У Гая отлегло от сердца – по всему выходило, что проваландался в анабиозе он не больше полугода. Один из потаённых ужасов – проснуться лет через пятьдесят, когда все родные или близкие или состарились, или умерли, или их жизнь ушла настолько далеко вперёд, что появление молодого и ничуть не изменившегося Гая Кормака вызвало бы сплошное недоумение и неловкость. Лучше уж скрыться на другом конце освоенного космоса и не отсвечивать – чтоб не портить людям жизнь. Полгода – это не так страшно! Досчитав ещё сто пятьдесят насечек до сегодняшнего дня, парень окончательно выдохнул – в общем получался примерно год.

Год – это, конечно, много. Но – не критично. Не такой народ нынче на Ярре подобрался, чтобы за год всё профукать. Крюгер, Ллевелин, Зборовски, Давыд Маркович и остальные – цепко будут держать систему, и не отдадут её ни за какие коврижки. А Эбигайль… Эх! Год – это и правда много. Бог знает, как всё сложится… В любом случае – он обещал ей вернуться – и вернётся. Даже если на это нужно будет потратить ещё один год.

– Спасибо, одноглазый, ты меня выручил… А то я уже дёргаться начал – кажется, целую вечность здесь торчим.

– А ты никак, торопишься куда-то? У нас тут – остановка конечная, мы приехали… Платим по счетам за всё, что задолжали в прошлой жизни…

– Ты даже не представляешь, насколько сильно ошибаешься, друг мой, даже не представляешь…

– Ну-ну, – буркнул одноглазый.

По всему выходило – он был уверен, что здесь за дело, и теперь искупает прегрешения. И уже за одну эту уверенность Гай был готов вытащить его отсюда и забрать с собой на Ярр или доставить на Кондопогу.

Большая часть каторжан предпочитала ныть и обвинять в своих бедах кого угодно, только не себя. Виноваты были родители, плохая компания, копы, судья, прокурор, адвокат, присяжные и всё общество в целом. «Не мы такие – жизнь такая!» – рефреном звучало во время перекуров и обеденных перерывов. Все кругом были виноваты.

Не ныл Думбийя. Он как-то рассказал Гаю, что подался в пираты из-за того, что хотел стать самым крутым парнем в деревне. После того как знойная красотка Платиша отказала ему и уехала на пикапе с полевым командиром местных повстанцев в ярком малиновом берете, Дум-Дум – тихий домашний юноша, любивший математику, пауэрлифтинг, собак и Платишу – попросился на корабль к контрабандистам, которые периодически залетали к ним в джунгли пополнить запасы продовольствия, поразвлечься и почувствовать под ногами твёрдую землю. Думбийя был из тех огромных увальней, которые не осознают свою силу и позволяют издеваться над собой ребятам гораздо более щуплым – и потому никогда не пользовался авторитетом.

Но на корабле его допекли. Тихого юнгу попыталась взять в оборот парочка гомиков. Осознав суть их посягательств, юный зумбиец[К1] проломил извращенцам головы о переборку. И, почувствовав первый раз запах крови, он понял – насилием можно решить если не все проблемы, то очень, очень многие. Путь от юнги до боцмана был для него коротким и кровавым. Новый опыт и знания попадали в благодатную почву – Думбийя впитывал всё как губка. Несколько рейсов с синтетическими наркотиками – и он вернулся в родную деревню обеспеченным кавалером, завидным женихом-астронавтом со стальным блеском в глазах и решительно оттопыренной челюстью. Всего год прошёл – и такие перемены!

Поменялась и красавица Платиша. Весь этот год она исправно работала походно-полевой женой в лагере повстанцев. Пресытившись ласками, бравый командир отдал её своим бойцам. Видимо, она была не против – после того, как подсела на синтетические наркотики, которые поставляли на Зумбу контрабандисты. И вот теперь она – с выпавшими зубами, посеревшей кожей и трясущимися руками торговала на рыночной площади кукурузными лепёшками.

Дум-Дум купил у неё одну и, поглядев в её мутные глаза, которые и не пытались распознать в статном астронавте бывшего тюфяка-одноклассника, вернулся на корабль и, дождавшись подходящего момента, подорвал его к чёртовой матери – вместе с экипажем, капитаном и наркотиками.

Ксавьер Саваж подобрал громилу на одной из космических станций, где Думбийя подрабатывал вышибалой между турнирами по боям без правил, и предложил должность абордажника, модификацию организма и хорошие деньги. Бывшему домашнему мальчику теперь было на всё плевать – и он согласился. Ему нравились лихие кавалерийские наскоки на торговцев, адреналин и кровь коротких рукопашных схваток с достойными противниками. И не нравились карательные операции на планетах и зачистки, а особенно не нравился Курт Волосан с его садизмом и заскоками. Он был неплохим парнем, которого засосало – этот Думбийя.