– Подождите одну минуту!

Но минуту ждать не пришлось, дверь сняли с цепочки буквально через пять секунд.

– Пройдите. – На Льва Ивановича глянули такие голубые глаза, что у полковника даже дух захватило. Молодая женщина в легком халатике, с огненно-рыжими волосами, конопушками по всему лицу и с огромными глазищами, в которых можно было запросто утонуть, отошла в сторону, пропуская Гурова в коридор. – Удостоверение только покажите, – попросила она извиняющимся тоном. – А то мало ли…

– Пожалуйста, – протянул Лев Иванович удостоверение женщине и, оглядевшись, сказал: – Вы уж простите, что в выходной день вас тревожу, да еще и с утра. Но такая у нас работа. Иногда приходится, – развел он руками.

– Ничего, – благодушно улыбнулась женщина, вернув ему удостоверение. – Проходите в комнаты, Володя сейчас умоется и выйдет. Алик, проводи дядю полковника в гостиную, – обратилась она к прятавшемуся за полой ее халата и с любопытством взирающего на Гурова мальчонке.

– Вы военный? – спросил Алик и, сделав рукой приглашающий жест, добавил с интонацией взрослого: – Проходите. Гостиная у нас вон там.

– Спасибо, – с улыбкой ответил Лев Иванович и направился следом за парнишкой.

– Вот, садитесь на диван, – указал мальчик на старенький, но застеленный красивой накидкой диванчик и опять повторил свой вопрос: – Вы военный полковник?

– Нет, я полковник полиции, но ты прав, я тоже в каком-то смысле военный. Страж внутреннего порядка. Вот у вас в детском саду кто за порядком следит? – с серьезным выражением лица поинтересовался Лев Иванович.

– Как кто? Воспитательница. И нянечка ей помогает. Но они не военные.

– Правильно. Потому что вы еще дети, и если и нарушите правила распорядка, то вас наказывать никто не будет, а сделают внушение. Так?

– Не так, – помотал головой Алик. – Нас в угол ставят, если сильно балуемся.

Лев Иванович немного растерялся от такого признания. Он по своему роду службы с детьми общался мало и, как ответить на такое заявление малыша, не знал. Но тут вмешалась мама.

– Алик, – сказала она, – вот когда ты вырастешь и будешь вести себя плохо, будешь нарушать порядок и закон страны, то с тобой уже будут разговаривать не так, как с тобой говорит ваша воспитательница, Елена Александровна, а по-другому. И не будут ставить в угол, а посадят в тесную темную комнату с решетками на окнах вместе с другими плохими людьми. Понятно?

– Понятно, – кивнул Алик, но тут же опять спросил: – А почему садят плохих в темную комнату военные, а не воспитатели?

– Алик, об этом я расскажу тебе после того, как уйдет наш гость. – В комнату вошел парень лет двадцати пяти, с мокрыми волосами, в майке и трико. – А теперь иди с мамой умываться.

Алик насупился и проворчал:

– Никакой это не гость, а военный полковник. Мама, а он нас не посадит в темную комнату? – спросил он у матери, которая взяла его на руки и понесла в ванную.

– Любопытный парень растет, – улыбнулся Гуров, глядя вслед женщине и мальчику.

– Да, весь в меня. Я в его возрасте такой же был, – ответил парень и представился, протянув Гурову руку: – Владимир Андреевич Муромцев.

– Полковник Гуров из Главного управления МВД, уголовный розыск, – представился Лев Иванович и увидел, как удивился при этом молодой человек. – Я по поводу гибели вашего отца, Муромцева Андрея Викторовича, – пояснил он.

При упоминании имени отца лицо мужчины помрачнело. Он отвернулся и посмотрел на фотографию, которая стояла на полке у него за спиной.

– Я не понимаю, – проговорил он. – Отец погиб во время аварии три года назад…

– Да, я знаю, – перебил парня Лев Иванович. – Дело в том, что человека, который был виновен в этой аварии, недавно убили, и мы, расследуя это убийство, пытаемся выяснить обстоятельства, которые бы могли привести к этой смерти. Вы меня понимаете?

– Нет, не понимаю, – заявил Владимир Муромцев, глядя в глаза Гурову. – Когда моего отца тоже, можно сказать, убили, никто почему-то не интересовался обстоятельствами, которые привели к этой смерти. Отчего-то следствие мало интересовало, что тот, кто убил моего отца и еще одну женщину, фельдшера «Скорой помощи», был пьян, что у него было отягчающее его вину обстоятельство. Следствие вообще мало что интересовало, даже то смешное наказание, которое получил этот подонок. А теперь, когда его кто-то убил, вы начинаете искать его убийцу у меня в доме?

Лев Иванович видел, что парень все больше и больше злится, видел, как его кулаки сжимаются, и он, Лев Иванович, понимал его, понимал его справедливый гнев, понимал всю правдивость его слов, которые он высказывал жестко и сухо. Гуров поднял ладонь, останавливая речь Муромцева, и тот, сдерживая себя, подчинился, но не перестал смотреть зло и осуждающе.

– Да, я пришел узнать, есть ли у вас алиби на прошлое воскресенье, – ответил Лев Иванович, глядя в глаза Муромцеву. – Это часть моей работы, которую я выполняю, и, думается мне, выполняю так, как положено. Мне жаль, что вы лишились отца при столь трагических обстоятельствах, но у меня сейчас иная задача. Дело в том, что кроме Глеба Данилина, который стал виновником той трагедии, были убиты и его родители. Приемные родители. Сначала мать, а вчера – прямо на похоронах сына – был убит еще и отец. Они-то никак не были виноваты в гибели вашего отца. Поэтому давайте спрячем эмоции поглубже и просто ответим на мои вопросы. Хорошо?