Впервые за долгое время колдун не сомневался в правдивости происходящего. Конечно, моалгрен мог инсценировать побоище гипнозом: нет убедительнее способа отвести от себя подозрения, чем предстать жертвой. Только воспоминания говорили о другом, и за тысячу лет не встретилось ни одного свидетельства, что их можно подделать. Даже самое сильное внушение являлось временной мерой с узнаваемой извне структурой.

Более того, за столь долгую жизнь Леонардо нажил немало врагов, самые коварные из которых существовали и по сей день: скрывались, довольствуясь дивидендами былой славы и остатками тёмной энергии.

Некромант знал по себе: считающие себя бессмертными умеют ждать. Годы – лишь пространство для манёвра. В отложенной мести нет ничего удивительного. Как и в выборе второстепенной цели, когда не можешь одолеть главную.

Судя по всему, мотивом послужили последние убитые вампиры. Все они принадлежали единому покровителю: загадочному господину Атсэ. Или же Сахтунм собрался с силами после уничтоженной полвека назад «сыворотки господства». А может, Кьюмингер, лишённый армии големов, наконец, осмелился выйти на тропу войны.

Искать того, кто подослал в этот край охотников, сейчас не имело смысла. После открытия врат Эрмориума, все они предстанут перед Тёмным божеством. И у них будет выбор: принять новый мировой порядок или… стать пылью на страницах истории.

Грянут времена свободы и справедливости. Вместе с возвращением существ возродится магия Света, а магия Тьмы, ныне крепко удерживаемая в руках, распределится между последователями тёмного искусства. Но её место в опустевших ладонях займут чары Теней, чтобы предостеречь человечество от ошибок прошлого. Ведь идеальное общество без стержня – утопия. Даже мироздание обязано иметь ось. Иначе хаотичное вращение приведёт к разрушению: сперва – нравственности, потом – всего остального.

День ото дня убеждаясь в своей правоте, Леонардо был готов взвалить на свои плечи непосильную для других ношу. Стать осью мироздания.

За размышлениями, утягивающими глубоко в чертоги разума, колдун не заметил, как расположился возле моалгренов. Он неторопливо поглаживал морду Шиари и макушку Эффалии, что лежала на ноге отца и лапе матери, словно связующая печать.

Однако семейную идиллию нарушил нарастающий энергетический фон: Рихард шёл от реки с двумя вёдрами воды. Не желая с ним встречаться, Леонардо осторожно встал:

– На сегодня всё. Маме нужно отдыхать, а нам – возвращаться. Придём завтра.

Девчушка посмотрела на Шиари, и та неохотно подтолкнула её носом. Вздохнув с тяжестью отработавшего день крестьянина, Эффалия поднялась. Погладила напоследок Кригу и взяла отца за руку.

– Salvere, – мягко улыбнулся Леонардо, а затем вместе с дочерью исчез в чёрных клубах.

Теперь уже вздохнула Шиари. Тоскливо посмотрела на опустевшую хижину, положила морду на лапы и прикрыла глаза.

* * *

Не только Ли тяжело переживала разлуку – Эффалия вернулась в поместье расстроенной. Она отпустила руку отца, подняла печальный взор и мысленно послала изображение: старых ссадин на плече лошади и шрамов на тёмном боку.

– Ма-ма бо-ле-ет?

– Хм, – с обрывком дыхания вышел звук лёгкого удивления. – Должен признать, ты умна не по годам. Однако, заверяю тебя, мироздание на заберёт у тебя маму. Если Рихард не справится, её восстановлением буду заниматься уже я. У каждого свой опыт.

Обещание не сильно изменило настроение дочери. Благо Леонардо знал надёжное лекарство от её хандры. Иори снова стал ходить за девчушкой деловитой походкой, а едва она оборачивалась – отлетать на несколько метров. Тут волей-неволей начнёшь обращать на провокатора внимание. Шаг за шагом, взгляд за взглядом – и вот, пятью минутами позже, вскапывая ковры на поворотах, за вороном уже гонялся взбудораженный зверёныш.

Иори чётко выполнял пожелание хозяина: игры в пределах первого этажа, чтобы Эффалия не повредилась на лестнице. Однако иногда садился на люстру в холле. Наблюдал, как внизу предпринимаются попытки взлететь повыше. Пока отсутствие опыта и слабые крылья не позволяли зверёнышу преодолеть отметку в полтора метра. Обычно это заканчивалось возмущённым писком, но сегодня раззадоренная Эффалия вдруг обернулась человеком.

– Не-чес-тно… – девчушка проследовала к канделябру, вынула незажжённую свечу и, посмотрев вверх, угрожающе потрясла ею в руке: – Ки-ну!

В ответ Иори прислал в детское сознание россыпь картинок, где чёрный клюв одним махом перекусывает восковой цилиндр, а затем настигает медовую макушку. После ворон крокнул, спикировал на ковёр и зловеще растопырил чёрные крылья. От такого представления любой другой ребёнок уже бы вжался в стену да звал бы маму со слезами на глазах.

Эффалия же взвизгнула и, выронив свечу, с заливистым смехом бросилась наутёк: догонялки наоборот – это ещё веселее!