Женщина тоже рассмеялась:

– Какое великолепное животное! А мы… – она резко посмотрела вперёд, на синевшую сумерками прогалину, за которой светлели сухие стволы, – мы почти приехали. Надеюсь, домик цел…

Всадники спустились в низину, отделявшую молодой лес от старого бора. Когда-то здесь журчала река. Теперь же шелестели облюбованные рогозом болотца. До трясины глубиной они пока не доросли – лишь ворчливо чавкали под копытами и, как вредные дети, брызгались холодной грязью.

Оставив борозды на сухом полотне рогоза, лошади выбрались на твёрдую землю – вот и хвойная опушка, где в окружении невысоких ёлочек притаилась хижина: вся в зелёную полоску из-за растущего меж брёвен мха. Крыша была сплошь усыпана трухлявыми ветками. Но, несмотря на закрытую дверь, дыма над ней не серело, стояла абсолютная тишина.

Подъехавший Роланд набросил поводья на ближайший сук. Спешился. И прохрустел шишками до входа. Лёгкий толчок – скрип двери явил взору тёмное помещение с очертаниями печи и узкой кровати. На полу же лежала шкура. Либо волчья, либо кабанья. Точнее не сказать. Время превратило её в затёртое пятно неясного цвета.

Воин посмотрел на вошедшую внутрь собаку и тоже переступил порог, оценивая царивший в хижине запах. Ни намёка на сырость, но и спёртости не ощущалось. Вывод очевиден: крыша всё ещё давала отпор непогоде, а вот стены полнились щелями.

– Принесу хвороста и разведу огонь, – вышел наружу Роланд. – Сквозняки бывают злее стаи волков.

– А жеребец? – недоумённо посмотрела на него Лили. – Если ты не против, я с удовольствием и о нём позабочусь, пока ты занят.

– И правда, – после короткой паузы ответил воин. – Я чрезмерно сосредоточился на делах. Даже забыл, что он живой, – на лице обозначилась ветхая улыбка. – Был бы премного благодарен твоей заботе. Только сначала заберу клеймор: мало ли, каких гостей подошлют к нам сумерки, – он зашагал к коню.

– В таком случае у меня два вопроса. Мне ждать от него сюрпризов? И есть ли у тебя с собой недоуздок? Или верёвка на худой конец? Рыться в сумках, полагаю, будет не очень вежливо, – весело улыбнулась женщина, соскальзывая с кобылы.

– Жеребец спокойный, – открепляя ножны с клинком, сказал Роланд. – А недоуздок… – он чуть заметно качнул ладонью, – посмотри в ближней к дереву. Ничего против не имею, – повесив клеймор за спину, воин направился в лес: – Буду поблизости.

Проводив его взглядом, Лили оставила своих лошадей: – «Подождите немножко», – и подошла к чалому. Дав себя обнюхать, она запустила руку под гриву, выискивая самое чесательное место у коня:

– И как ты, друг, живёшь с таким хозяином? – усмехнулась женщина. – От конюшни до конюшни?

Жеребец от удовольствия вытянул шею, зашевелил губами, время от времени обнажая зубы в подобие кривой улыбки.

– Так и знала, – со смешком Лили принялась рассёдлывать коня. Ведь позади уже нетерпеливо топали маленькие копытца беспокойной кобылы.

* * *

Солнце закатилось за горизонт – бор погрузило в осенний мрак. Шлёпая губами по едва видной траве, лошади паслись у избушки, над которой только по редким искрам различался тёплый воздух. Он остывал и неторопливо бродил по округе, изредка пугая спящих птиц запахом горевшего хвороста. Очередная с тревожными криками вспорхнула с ветки и устремилась вдаль – лежавшая у стены Крига, какой поручили охранять лошадей, удостоила её лишь повёрнутого уха.

В хижине было натоплено. В небольшой печи, сложенной из глиняных кирпичей, потрескивал валежник. Медленно закипал стоявший на ней котелок. А на подоконнике, у плотно закрытых ставен, ждали пиалы. Женщина решила угостить воина чаем, заверив, что тонизирующий напиток поможет быстрее проснуться, если собака вдруг залает: попусту она не брехала.

Однако Лили лукавила. Крига могла сама расправиться с бандитами, особенно под покровом ночи, и даже отогнать медведя. Да и мерин скорее бы припечатал копытом, чем дал бы себя свести. Слаженная команда передвигалась так не первый год. Вооружённый спутник нужен был больше для отвода глаз: уж слишком падки на одиноких женщин сомнительные личности. Относился ли к ним Роланд? Скоро станет ясно. Ведь чай вовсе не тонизирующий – расслабляющий, усиленный особыми чарами, чтобы испивший спал, как младенец, явив любопытному взору все недра своего сознания. Себя-то можно огородить от воздействия: не впервой.

Пока Лили заваривала чай, воин сидел на составленной из пеньков кровати, худо-бедно смягчённой вынутой из поклажи подстилкой, и задумчиво водил взглядом по обстановке. Тусклые отсветы трещавшей печи. Вбитый в стену обломок оленьего рога, выполнявший роль крючка для одежды. Сучковатый засов запертой двери. Приставленный к углу клеймор, какой едва ли не покачивали бродившие по полу сквозняки…

– Наверное, странствующий аристократ привык к совершенно другим условиям? – Лили протянула Роланду пиалу.

– Благодарю, – взяв чай, тот поднял глаза на женщину: – Нет. Вспоминаю былые времена, когда блеск золота видел только в лучах рассвета. Я бы поведал тебе свою историю, но уже поздно – сейчас актуальнее решить, у какой стены меня не снесёт ветром.

– К чему лишние испытания? Думаю, как-нибудь уместимся на кровати…

– Ну… если тебя не смутит спать спина к спине…

– Разве я бы стала тогда предлагать? – в серых глазах мелькнула проказливая искринка.

– Порой тактичность ставит людей в неудобные положения. Когда я сомневаюсь, предпочитаю оставлять другим пространство для виража, чтобы те могли сохранить лицо, миновав навязанные культурой капканы, – сквозь ласкавший нос ароматный пар блеснула улыбка. – Впрочем, я уже понял, что ты не жалеешь о сказанном…