И множество подобных речей, где всегда находился предлог истребить как можно больше магических созданий. Не лично – чужими руками. Не зря же всякий раз напротив сидел некто похожий на удручённого правителя. Их волей жуткие решения превратились в страшные указы. И вот уже охотники разделывают единорога, гидра душит химеру на потеху толпе, а дети бегают в масках из причудливых черепов…

Осознание катастрофы проникло сквозь видения – Лили захватило оцепенение. Люди стали изводить существ свыше четырёх веков назад, задолго до её рождения. С каждым погибшим пегасом, драконом, мефитом так же слабела излучаемая ими энергия, основа плетения светлых чар. Горстка восставших энтузиастов не смогла остановить охватившую королевства промысловую лихорадку, настолько прагматичную, что даже кости магических созданий перетирались в порошок для алхимических нужд. История тысячелетий потерпела крах – настали времена, когда на смену заклинаниям пришла острая сталь. Магия с «чудовищами» остались лишь в пыльных легендах.

Но в холодном пепле великой эпохи ещё теплились крупицы истоков – преданные прошлому находили их и берегли как зеницу ока. Тайно. Рискуя навлечь на себя осуждение общества.

Лили тоже помогала сохранять былое наследие: знания, артефакты, чудом уцелевших существ. А теперь могла воочию узреть того, кто повинен в угасании сил Света. Того, чьё жестокое сердце переполняла Тьма, совершенно другая энергия, искажавшая суть жизни и погружавшая умы в неминуемое безумие.

Пламя праведного гнева погасил страх, едва мрак обнажил имя владельца сознания. Леонардо. Древний и могущественный некромант, о котором когда-то рассказывал наставник. Это объясняет, почему сонный чай еле подействовал и, видимо… ненадолго.

Тревогу усилило вновь закрокавшее вороньё, что, казалось, чувствовало ментальное вторжение и всячески пыталось пробудить хозяина.

Заразительное коварство будто расползалось от спящего колдуна по всей хижине. Плащи, что хранили тепло их тел, путали ноги. Кровать подставила подлую подножку. Даже собственное, впопыхах натягиваемое, платье не желало выпускать из плена складок. А мысли в это время кружили хоровод. Убить. Бежать. Остаться. У Лили не было ни малейшего сомнения в справедливости предания смерти. Столько бед натворить! Изломать жизней! Спровоцировать изуверских убийств! Да только как убить уже мёртвое? Древнее и изворотливое… Охочих палачей и до неё хватало, а результат – перед взором. Самое разумное – исчезнуть, найти укрытие в родных стенах. Каковы бы ни были намерения колдуна, после опаивания и ковыряния в мозгах вряд ли они окажутся столь же мирными: подобные выходки никто без внимания не оставит, и уж тем более не Леонардо. «Но каковы же были его намерения?» – подзуживало неуёмное любопытство. Однако суждено ему так и остаться неудовлетворённым: ну не имела Лили права рисковать собой…

Вскоре о присутствии женщины напоминали лишь оставленная под колдуном подстилка, горсть золотых на подоконнике – плата за сопровождение до Энсиля и ещё сверху – да оберег, привязанный к недоуздку чалого жеребца: каким бы ни был его владелец, животное не заслуживает стать жертвой голодных хищников…

Глава 3. Заглянуть под маску

Леса скрывают много тайн. Зарождение и становление жизни в густых кронах и тенистых зарослях. Обширные грибные королевства и их загадочные союзы с древесными исполинами. Драгоценные россыпи ягодных сокровищниц. И даже… осколки далёкого прошлого. Тщательно собранные и сбережённые, когда от самого прошлого остались лишь сказки да легенды. Одним таким средоточием осколков стала хижина, затаившаяся на небольшой поляне среди глухих чащоб Эльтарона.

Удивительным образом её каменная кладка, ползущий с дерновой крыши плющ и дымок над трубой не нарушали гармонию затихшего в осенней ночи леса. Зато нарушила хозяйка хижины. Разорванной материей пространства и выпущенным сквозь неё порывом эмоций. Тот пронёсся через поляну, достиг домика, где разбился о крепкую дубовую дверь. Однако его отголоски успели обеспокоить убаюканных ручейковой колыбельною обитателей. В тиши явственно прошелестели деревья, заквохтали на задворках куры, следом едва слышно отворилась дверь. Тусклый свет очертил в проёме силуэты мужчины и двух крупных животных. Они-то и приняли на себя второй, не менее яростный порыв:

– Ты знал! Знал, что Леонардо здесь, в Эльтароне! Почему ты не сказал?! – неслись обвинения незримой на плывущем во тьме призраке.

Животные вмиг передумали встречать прибывших и поспешили скрыться внутри. Мужчина же вышел из дома. Неторопливо зашагал по коротко щипанной траве навстречу. Позволил пленить себя воинственной всаднице, что налетела на него, взяла в кольцо. Когда много лет живёшь в краю бурь – стихийных ли, эмоциональных ли – приспосабливаешься к ним: учишься предугадывать, находить укрытие и… управлять ими.

– Разве я когда-либо утверждал обратное? – спокойно произнёс мужчина, поворачиваясь за рысившими лошадьми.

– Ты мог предупредить, что он шатается по лесам как обычный человек!

– Вероятно, по этой же логике всякий раз перед выходом в лес я должен предупреждать тебя о падающих деревьях? Поверь, вероятность получить отломанным суком по голове несравненно выше.

Всаднице не нужно было видеть лица говорившего. За много лет совместного существования она по голосу «слышала» всё: и тёплую улыбку, и весёлую пляску смешинок в голубых глазах.

– Вы издеваетесь?! И ты туда же?! – женщина от негодования дёрнулась в седле, отчего призрак горностаевой кобылы замер напротив другого, человеческого, в которого жертву допроса превращали светлые одежды и вторившие им волосы.

От тёмного пятна позади всадницы отделилось пятно поменьше, тихо заскользило в сторону гостеприимно распахнутой двери. Гиена поняла, что разборки двуногих неизбежно затягиваются, а она здесь точно не нужна.

– О чём ты? – всё так же спокойно полюбопытствовал Рихард, затем цокнул языком, и лошади тронулись шагом.