— Вы не подчиняетесь требованиям властей? — вкрадчиво интересуется второй милиционер, одетый точно также, только лицо у него сухое, костистое, а глаза злые — настоящая контра, видимо, бывший офицер.

— Законным подчиняюсь, незаконным нет. А чтобы не было вопросов о незаконности этого распоряжения… — я сую переданный мне приказ в стол: — Я его обжалую в суде. Не задерживаю вас, господа, вас повесткой вызовут…

— Да ты вообще кто такой? Ха…- не выдерживает офицер, наверное, контуженный, и лезет ко мне, через широкий стол, явно с недобрыми намерениями, но на нем виснет «чиновник», а из-под стола возникает оскаленная морда Трефа.

Я сидел за столом и, с любопытством смотрел, как бьется в руках «чиновника» «офицер». Рукопашной схватки с «контуженным» милиционером я не боялся — пока сильных рукопашников в России не было, а против пистолета у меня был Треф, который после того как пьяные солдаты напали на него и его хозяина, люто ненавидел направленное в его сторону оружие.

На шум, в кабинет ворвались мои заместители, а незваные гости поспешили покинуть помещение, пообещав скорую встречу.

— Что случилось, Петр Степанович?

— Да, милиция приказала в двадцать четыре часа выметаться отсюда…

— И куда мы поедем? Мы же не успеем все вывезти?

— Ну вот и я тоже самое подумал и поэтому отказался съезжать. Велел им для предметного разговора документы на недвижимое имущество принести. Так, господа, не расходимся, рассаживаетесь. Раз собрались, хочу коротенькое совещание провести. Итак, у меня сегодня три вопроса — первое, мне нужны несколько железнодорожных вагонов. Второе — мне нужен аэроплан, возможно бу, и третье — кто что-то знает о бомбометах. Если никто лично не разбирается в поставленных вопросах, прошу поискать людей — специалистов в этих вопросах.

— Запросы у вас, господин капитан. А зачем нам аэроплан и вагоны?

— То есть относительно бомбометов вопросов ни у кого нет. Это радует. — я преувеличенно-радостно потер руки: — а вагоны и аэроплан нам нужны исключительно для агитации и пропаганды нашей партии.

Июнь 1917 года.

— Вы, уважаемый Соломон Ааронович, скажите, как на духу — какими вы видите политические перспективы нашей страны? — я отпил глоток холодного пива из высокого бокала и откинулся на гнутую спинку стула, ожидая ответа собеседника.

Да, вот такого мне пилота нашли мои товарищи — соответствующей национальности. Господин прапорщик Соломон Ааронович Кац, только прапорщик пехоты. Господин Кац еще до войны закончил в Гатчине частную воздухоплавательную школу «Гамаюн» и получил свидетельство пилота, только с началом мировой войны добровольца Каца в авиацию, несмотря на дикую нехватку летного состава, призвать отказались, по причине ареста в девятьсот седьмом году за революционную пропаганду. В результате чего Кац обиделся и решил не служить, но царские военкомы отловили его ровно через год, и по причине наличия у еврейского мальчика среднего образования отправили его в школу прапорщиков. В шестнадцатом году Соломон Ааронович успел поучаствовать в Брусиловском прорыве, получил несколько шариков шрапнели, которые лишили его одного уха и двух пальцев и длинного шрама на спине, после чего молодой офицер оказался в тылу, где и прибился к своим землякам в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.

— Я, Петр Степанович, оцениваю текущее положение страны, как медленное сползание в дерьмо и никакого выхода из него я не вижу.

— Согласен с вами, но я выход вижу и пытаюсь найти выход из этой ситуации. Если вам интересно, то хочу предложить вам искать выход вместе.

— Прошу прощения, но на каких условиях я должен искать этот выход? Я, видите ли, в последнее время несколько стеснен в средствах, а у меня семья — сестра и мать престарелая…

Я задумался о том, что могу пообещать этому нужному для меня специалисту.

В принципе, финансовые дела моей… сейчас, наверное, можно сказать, организации, шли не шатко, ни валко. Механические мастерские работали в две смены, штампуя автоматы, кирасы и шлемы. Сто двадцать человек работали по восемь часов, шесть дней в неделю. Десять инженеров и студентов на контрактах работали над проектом миномета и соответствующих зарядов к ним, так как изученные мной современные бомбометы, в основном мортирного типа, меня не устраивали. Кроме того, перед проектным бюро мастерских стояла задача разработать средство противодействия боевым кораблям Балтийского флота, так как я был уверен, что в решающей схватке за власть большевики выбросят на игровое поле эту козырную карту. Если я верно помню уроки истории, в распоряжении Ленина, в дни Октябрьского переворота, Центробалт направил двадцать пять боевых и вспомогательных кораблей и пятнадцать тысяч моряков. Правда, по доброй традиции, мореманы вновь опоздали, поэтому штурм Зимнего был перенесен на седьмое ноября, но, в любом случае, это могучая сила. Успокаивает только одно — мне не нужно оружие, поражающие бронированные цели на расстоянии двадцать километров, ведь «Аврора» и линкор «Заря свободы» находились от берега, практически, на пистолетной дистанции.

Я вспомнил, что я не один и мой собеседник недоуменно смотрит на меня, ожидая ответа на свой вопрос.

— Прошу прощения, Соломон Ааронович, задумался. По условиям службы — паек, оклад денежного содержания, примерно соответствующий вашему тыловому жалованию, как прапорщика. Пенсионные выплаты родным в случае вышей гибели в размере десяти годовых окладов, пенсия или трудоустройство в случае увечья.

— Судя по этим щедрым условиям, дело, на которое вы меня рекрутируете очень опасное…