— И почему вас в отставку отправили, хотелось бы поинтересоваться…

— Неразрешимые противоречия с министром юстиции Керенским Александром Федоровичем. — сейчас можно было рассказывать о гонениях со стороны бывшего всенародного любимца.

— Да, Александра Федоровна, чтобы ему, очень сильно нам подкузьмила, сорвала наступление… — закручинился поручик.

— А было что срывать? — я огляделся по сторонам: — Что-то не вижу я силы великой, что рвётся опрокинуть дерзких австрияков и отбросить их до самой Вены. Да и ваш батальон смерти, на батальон не сильно и похож…Скорее рота неполного состава.

— Остальные части на данном участке фронта проголосовали удерживать резервные линии обороны по месту своего картирования… — скрипнув зубами, прошипел поручик.

— Вот видите, солдаты даже линию фронта не хотят восстановить, а вы говорите — Керенский наступление сорвал.

— Вы что, за этого врага народа вступаетесь, милостивый государь?

— Не в коей мере, господин поручик, ни в коей мере. Я просто рассуждаю о роли личности в истории. Ну, елки- палки, не успели уйти.

Со стороны вражеских позиций по небу тарахтел раскрашенный в красно-коричневую ливрею биплан с большим черным крестом на фюзеляже и оперении хвоста.

— Истинно так. — поручик наконец что-то разглядел в свой бинокль, после чего ткнул пальцем в поле, где, на грани видимости, я разглядел серую колонну, двигающуюся в нашу сторону.

— Поручик, мне кажется, если у вас конечно есть патроны к тем ручным пулеметам, пора посылать кого-то конного или быстроного, чтобы их вернули.

— У нас в батальоне два таких пулемета, сейчас пошлю вестового. — поручик достал из кармана галифе серебряный свисток и два раза свистнул в него.

Через пять минут вестовой, наверное, на коне самого поручика, поскакал в тыл, опасливо поглядывая на кружащий за нашими силами аэроплан.

— Господин поручик! — оторвал я офицера от криков в адрес нижних чинов — судя по бестолковой суете и возрасту солдат, опытных ветеранов тут было мало, в основном необстрелянная молодежь.

Зато офицеров было в избытке — хромой подпоручик, что буркнув, что он пойдет к пулемету «максим», сразу же скрылся в лесу и больше не показывался, присутствовали еще три юных прапорщика, что орали и суетились еще похлеще своих подчиненных.

— Господин поручик! — дергать за рукав офицера я не стал, просто заступил дорогу: — У вас случайно маузеровских патронов нет?

— Случайно есть. Двадцати штук вам хватит?

— Конечно нет, но давайте хоть двадцать… — я вытащил из подсумка пустой магазин и выжидательно уставился на офицера.

— Сейчас. Тищенко! Тищенко! — поручик стал дуть в свой свисток, после чего, с досадой, взмахнул рукой: — Черт, я же его в тыл за пулеметами отправил. Ну, подождите, скоро вернется и принесет патроны из моей палатки. Кстати, хотел у вас справить — это вообще, что у вас за оружие?

— Пистолет- пулемет собственного производства. Стреляет патронами от «маузера», может стрелять очередями, как пулемет, но, на близкой дистанции, сами понимаете.

— То есть игрушка…- разочарованно протянул военный и с досадой отвернулся.

— Вы мне патронов насыпьте побольше, и я вам продемонстрирую, что это за игрушка. — разозлился я: — Мы, как бы воевать не собирались, патроны летчикам в подарок везли, в результате из интендант аэроотряда на грузовиках увез, а мы остались с тем запасом. Что при себе были.

— Да, интенданты, они такие. Не зря Петр великий вешать их хотел через год службы. — поддакнул мне офицер, который, судя по всему, тоже имел к тыловикам воз претензий.

Наш интересный разговор прервали — аэроплан с крестами перестал выписывать круги и пошел на снижение.

— В укрытие! — заорал кто-то, и мы с поручиком побежали к ближайшей траншее. Не только мы были такими умными — количество желающих укрыться в узкой щели явно превышало количество копателей. Я соскользнул вниз и упал на что-то мягкое, а сверху на меня навалился офицер.

— Какого черта, господа! Взяли бы и рыли себе окоп сами…

— Блинов, поговори мне еще! У нас хоть и революция, но ротные пока землю рыть не обязаны!

— Да я не вам господин поручик, я вот этому штатскому…

Я успел открыть рот, чтобы достойно ответить лежащему подо мной нижнему чину, когда, рядом с нашим укрытием, гулко грохнуло, и мой рот, глаза и нос мгновенно оказались забиты пылью и листьями, а в воздухе повисла химическая вонь.

Пока я пытался прокашлялся и прочихаться, еще раз грохнуло что-то в стороне, и звук мотора в небе начал удалятся.

— Слазьте с меня, господа! — заорал снизу скандальный хозяин окопа: — Я сейчас задохнусь!