– Так почему я-то? – мы шли по тротуарной дорожке под ярко-зелёными, майскими кронами деревьев к автостоянке. – Казимир Стефанович, я ж вроде не Джеймс Бонд и не Шерлок Холмс, это ёжику понятно. А вы ещё и темните – мол, творческий кризис, то, сё… Надо будет – и кризис симулирую, никаких проблем. Но к чему всё это? Зачем меня привлекать?

– Не осознав, кто ты есть, невозможно стать самураем! – снова принялся дурить голову Герилович, делая умный вид.

– Та причём тут самураи вообще? Клал я на них, если честно! Что вам от меня нужно? Говорите прямо!

Полковник остановился, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Очень просто! Мне нужно, чтобы ты завтра поехал в посёлок городского типа Талица, что на берегу реки Ореса. Пожил там недельки три, книжку понаписывал. По сторонам чтоб посмотрел и всякие необычные странные вещи примечал. Помнишь Гумара? Вот! У его деда поживёшь.

– И что в этой Талице такого замечательного? – я начал подозревать в чем дело, но информации всё ещё не хватало.

– Ну, скажем, не в самой Талице, а неподалёку. А в Талице… В Талице что-то происходит. Два человека пропали. И вот какое дело: не могу я взять и отправить туда ещё кого-то из… Из штатных сотрудников той или иной компетентной службы. Такая вот щекотливая ситуация возникла. И тут я совершенно случайным образом вспомнил про тебя, про Афганистан и…

– И про ловлю на живца, – мрачно кивнул я. – Отлично, полковник. Браво! Замечательная идея. Идите ищите другого идиота.

Под нещадно палящим солнцем я стоял у дорожного указателя со страшной надписью «Жмаки», пил воду из фляжки, смотрел на солнце и думал, что Гериловичу не нужен какой-то ещё один идиот. У него ведь есть я! С другой стороны, в моей ситуации на первый взгляд самые идиотские поступки, которые совершались по самым кретинским мотивам нередко по итогу приносили куда больше эффекта, чем тщательно продуманные действия.

Дело в том, что накануне мне приснилась статья. Та самая, к столетнему юбилею Союза Советских Республик. Это было что-то вроде компьютерной игры-стрелялки: мои родные, худые и жилистые татуированные руки, клавиатура с подсветкой и тончайший вогнутый экран с потрясающим качеством изображения и значком «Сделано в ССР» на кронштейне. Целый абзац текста был выделен и готов к удалению. И там, во сне, я со злостью думал, что про это мне написать точно не дадут, и придётся стирать последние несколько предложений. Самоцензура, чтоб её!

Мои сны действительно порой бывали гиперреалистичны. Помню, ещё в нежном десятилетнем возрасте я пытался воспользоваться лазейкой с чтением книг, чтобы убедиться, что это всего лишь ночной кошмар… А чёрта с два! Прочёл страниц десять, про какие-то корабли и осьминогов! На мне эта штука не работала.

Так что я усилием воли уставился в монитор и строчка за строчкой прочёл про строительство в начале восьмидесятых в Гомельской области целого кластера предприятий в сфере микроэлектроники, флагманом среди которых был дубровицкий «Ритм». И что-то там про легирование полупроводников на Чернобыльской АЭС и изготовление микрочипов в Гомеле.

И, в том самом абзаце – что-то про аварию в Талице в 1982 году. С ужасными последствиями для экологии и множеством пострадавших. Я в упор не помнил никакого крупного объекта в Талице в своей, прежней истории! Что там могло жахнуть, чтобы я прям настолько впечатлился? Силосная яма? Лесопилка? Молокозавод? Это же Богом забытая глушь! Тысячи две населения, даже железной дороги нет! Какая, к чёрту, авария?

Я проснулся весь в поту и, умывшись под краном, принялся припоминать, что вообще знаю про это место и чем оно знаменито. В моё время – там была классная рыбалка, а ещё – по Оресе и Птичи устраивали сплавы на байдарках. Посёлок стоял у самого слияния этих двух речек и часто служил финишной точкой для любителей водных походов. Сплавы я любил, Полесье – тоже, а потому глушь эта, может, и была забытой Богом, но мне мало-мальски знакомой. Кое-что из будущей жизни вспоминалось.

Про «Талицкий феномен» я, например, читал в университетском сборнике по подростковой психологии. Это когда в одном классе за одно лето три пацана-десятиклассника повесились и один утопился – страшное дело! Вроде как – по независящим друг от друга причинам свели счёты с жизнью! Про всякую околокриминальную дичь, типа убийства почтальонши, которая пенсию развозила – слышал от местных мужиков, которые забрели на наш походный огонёк. Они травили свои древние бородатые байки то ли из семидесятых, то ли из восьмидесятых: про леших, про эту самую почтальоншу, серийного убийцу, который топором бабулей из вымирающих деревень вырубал, про зверское разграбление и вывоз местных предприятий в девяностые, и про бункеры из недостроенной «линии Сталина», в которых водилась нечисть и прочие наполеоновские рукавички. И что-то ещё – о военном полигоне, который давно забросили.

После чашки кофе и разминки в виде отжиманий, приседаний, растяжек, скручиваний и руконогомашества, которое должно было напоминать бой с тенью, в моём мозгу сложились некие гипотетические кусочки пазла.

На дворе у нас шёл май одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года от Рождества Христова. Насколько я помнил, та история с самоубийствами приключилась как раз этой весной! А почтальонша… Чёрт его знает, мужики говорили про начало восьмидесятых. Учитывая их подпитое состояние и растяжимость этого понятия – «начало», выглядело всё это сомнительно. Урод с топором вроде как орудовал уже в девяностые, так что это должно было быть мимо. Люди пропадают? Могло это быть связано с непринуждённым подкатом Гериловича и с поговорками о самураях? Непонятно. А вот авария… Оговорка полковника о каких-то интересностях рядом с Талицей вполне допускала подобное.