То что надо!

Почти всю площадку занимали уличные сушилки для белья. Между врытыми в землю деревянными стойками были натянуты веревки, и на них висели, чуть покачиваясь на ветру, влажные платья и белые простыни. В центре двора стоял круглый колодец, похожий на бочку.

Единственный проход между домами преграждала металлическая решетка с дверцей. Судя по всему, на ночь она запиралась, чтобы никто из посторонних не проник в этот благоустроенный двор и ничего не украл, но замок сломался, и калитка была открыта.

Отличное убежище!

Есть где преклонить усталую голову.

Рядом с крыльцом я обнаружила самодельную, грубо сколоченную скамейку. На ней и устроилась, положив руки под щеку вместо подушки. И сразу рухнула в глубокой черную яму забытья.

Мне казалось, что прошла всего секунда, как я смежила веки, – и тут на меня обрушился град ударов. Проснуться от того, что тебя дубасят мокрой тряпкой по плечу и орут под ухом, – то еще удовольствие.

Первое, что я увидела, открыв глаза, – распахнутый рот и сухие губы, окруженные складками дряблой кожи.

Надо мной слонялась седая старуха в коричневом платье и кричала на весь двор:

– Прочь! Вон отседова, воровка! Как ты сюда пробралась? Стащить чего удумала?

Снова и снова она хлестала меня белой наволочкой, зажатой в кулаке.

В шоке от такого пробуждения, я вскочила со скамейки и бросила в сторону калитки со сломанным замком, а вслед мне полетели грязная брань и отборные проклятия.

– Я на тебя стража натравлю! Трехголовый найдет тебя по запаху и загрызет! Даже косточек не оставит!

Ну и кровожадная старуха!

Остров продолжал радовать гостеприимством. Утро в новом мире началось чудесно и обещало быть столь же приятным, как и прошлый вечер.

Хотя мне и казалось, что проспала я совсем недолго, крыши домов золотил рассвет. Солнце Эрлинг-Веста, в отличие от луны, ничем не отличалось от нашего – круглый диск желтого цвета.

Несмотря на ранний час, городские улицы кишели людьми. Все куда-то спешили с сердитыми лицами, толкались локтями, если кто-то мешал пройти, и никогда, ни при каких обстоятельствах не уступали другим дорогу – видимо, считали это ниже своего достоинства.

Я даже растерялась – такой враждебностью веяло от прохожих. Кошмар!

Вдоль дороги тянулись многочисленные торговые лавки. Двери их постоянно открывались, впуская и выпуская толпы посетителей. Голод вновь напомнил о себе болезненной резью в животе, и я решила, что самое время попытать удачу и предложить кому-нибудь свои услуги.

В родном мире я работала продавцом-консультантом в магазине бытовой техники. Здесь, конечно, холодильниками и посудомойками не торговали, но какая разница – главное, у меня был опыт продаж.

Воодушевленная этой мыслью, я двинулась по улице, читая вывески над витринами.

Салон готового платья.

Самое то!

Как всякая женщина, платья я любила, в тканях разбиралась и легко могла помочь покупательнице подобрать наряд по фигуре.

Пригладив волосы, чтобы выглядеть презентабельно, – насколько вообще можно выглядеть презентабельно в драном платье, с грязной головой и нечищеными зубами – я толкнула дверь.

В помещении царил утренний полумрак. Солнечные лучи сюда еще не добрались, а хозяин магазина, судя по всему, экономил на свечах и масле.

Я нерешительно огляделась. С двух сторон от входа до прилавка тянулись ряды манекенов, одетых в бархат и тафту. Что сразу привлекло мое внимание: на каждом платье в районе груди была предусмотрена накладка из круглого кусочка белой ткани, но без буквы. Наверное, букву вышивали потом, в зависимости от статуса владелицы наряда.

Да здесь, по-видимому, кастовое общество! А моя каста низшая.

За прилавком стоял мужчина с кудрявыми бакенбардами, похожий на Пушкина, и я улыбнулась ему самой очаровательной из своих улыбок. Однако в этот раз привычное оружие не сработало.

При виде меня хозяин лавки разорался и замахал руками:

– Вон! Побирушки мне здесь не нужны. Я не подаю милостыню.

– Вы не поняла, я хочу устроиться на работу.

Взгляд местного Пушкина соскользнул с моего лица на эмблему с буквой и вопли стали еще громче, еще пронзительнее:

– Прочь, оборванка! Пошла отсюда!

Ошеломленная столь бурной реакцией, я попятилась и натолкнулась спиной на дверь.

Мужик еще кричал, потрясая кулаком в воздухе, когда магазинный сумрак сменился ярким светом разгорающегося дня.