Разговаривать с кем-то не хотелось, они непременно заметили бы её неуравновешенное состояние и искусственно спокойно вели бы себя, приводя её в бешенство.

Можно было ещё спуститься в тоннель и поработать одной. Но это означало бы снова предаваться воспоминаниям, которые с каждым тоннелем становились только отчетливей, будто время не стирало ей память, а наоборот восстанавливало.

Бэстия подошла к пологу палатки и выглянула в тёплый сумрак. Невдалеке прошла старая часть бригады, по-видимому, куда-то очень спеша. Бэстия позволила себе почувствовать лёгкий привкус зависти, после безжалостно задавила его, сплюнув в песок. Бегут куда-то. И видно даже с целью бегут. Останавливаются, когда хотят, и снова бегут. И снова с целью. Видят что-то впереди. О боги! Не нужно мне сейчас никакой цели! Дайте только разрешиться от бремени желания.

Бэстия сделала один шаг из палатки, чтобы отправить себя на поиски темнокожей массажистки. Она, наверняка, сможет хорошенько помочь. Конечно, за это придётся расплачиваться потом. Потом. Маленькие просьбы, всегда какая-то зависимость от этой женской хрупкости. Ох, это невозможно! Поистине невозможно. Всегда нужно держать двух-трёх про запас, а не надеяться на одного загадочного, всегда переживающего какое-то глубинное горе. И этот чёрный комбинезон! Молния, пуговки, кнопочки – не добраться. Что за детская принципиальность? Куда он опять пропал в такой неподходящий момент. Надо было брать Пьетро, у него красивый профиль и длинные пальцы. Всё же придётся сдаться на милость Нэл, и не задумываться сейчас о дальнейших трудностях.

Пораздумав, Бэстия вытащила вторую ногу из палатки. Она огляделась, ориентируясь в пространстве, вспоминая, куда поставили палатку Нэл, и направилась туда, постепенно переходя с шага на бег.

Общие палатки были рассчитаны на шесть человек, но Нэл жила в отдельной, дабы девушка получала основы комфорта, и ей не приходили в голову мысли массировать ещё кого-то, кроме нынешней хозяйки. Или мысли подстроить всё так, чтобы ее украли уже у самой Бэстии. Единственное, что не позволялось Нэл – слишком близко подбираться к сокровенным местам хозяйки. Но, пожалуй, в эту ночь запрет мог быть отменён.

Мог бы, если бы Бэстия, мерно работая ногами и руками, чтобы не сбить дыхание при беге и никак не выдать Нэл то, что она бежала, не споткнулась о маленького сухонького человечка, появившегося из-за вертикальной стенки бархана. Бэстия сгруппировалась, перекувырнулась через голову, но это не спасло человечка от сильного удара её крупного тела и от шока. Человечек как упал на корточки, так и стоял, дёргая одной ногой, стуча ногтями по зубам, и бормотал то ли какую-то молитву, то ли ругательства. Бэстия выпрямилась, ощущая песок, неприятно налипший на покрытое массажным маслом тело. Человечек всё сидел на корточках и прижимал к груди что-то квадратное и плоское. «Чёрт бы побрал этих малахольных», – мельком подумалось Бэстии. Она прожевала песок, забившийся ей в рот, и благосклонно сказала, подойдя немного поближе:

– Вы не ушиблись?

Тут человечек опомнился, подскочил, встал перед ней, будто только что и не валялся скорченный на земле. Он дёрнул себя за мочку уха и едва шевельнул губами. Или сказал что-то, или так же прожевывал песок.

– Доброй ночи, мадам Клик. Я вас и искал. Никак не мог вас найти. Вы, как руководитель столь грандиозного предприятия, были чрезвычайно заняты. Но дела неотложные, а я видел свет в вашей палатке, вот и решился побеспокоить вас в такой поздний час, но дела не ждут. Сами понимаете. Вы не могли бы изучить документы? – и человечек, глядя в песок и не поднимая глаза на Бэстию, протянул ей плоский квадратный предмет, оказавшийся папкой.

– Какие документы? Вы у меня работаете?

– Нет, но мечтаю. Пэ О’Двохх. Я много знаю об этой местности и могу быть Вам полезен.

– Чем же? – Бэстия не была добрым самаритянином и долго с малахольными возиться не любила. – Да почему вы всё время дёргаетесь? Почему вы отводите взгляд?

О’Двохх и правда постоянно подергивал себя за ухо, притоптывал ногой, и смотрел исключительно в землю.

– Простите, вы немного не одеты. Я несколько волнуюсь. Я раньше не говорил с вами напрямую. А вы такая женщина, – он даже слегка поклонился, после чего быстро проговорил. – Простите, я слишком много себе позволяю.

– Какая женщина? – Бэстия уже собиралась закончить этот неинтересовавший её разговор с этим неинтересовавшим её человеком, но возможность получить комплимент подсознательно её остановила.

– Поразительная, – выдохнул человечек, покорно склонившись ещё ниже.

Злясь на задержку, Бэстия постепенно остывала. Во время разговора с коротышкой всё её безумное желание исчезло, оставляя сожаление и досаду, будто хотел сладко чихнуть, а тебе не дали это сделать. Бэстия потеряла цель. Теперь она просто весьма обнажено стояла посреди лагеря рядом с нелепым просителем. Безделье начало незамедлительно изматывать Бэстию. Она заозиралась в поисках дела. Палатки, палатки, песок, барханы. Никого. Ночь. Где здесь найти дело?!

Бэстия задумчиво посмотрела в землю, себе под ноги. Там, под ногами, терялся силуэт ночного незнакомца, который уже выпал у неё из памяти. Он стоял в ожидании, всё так же протягивая папку. Бэстия снова оглядела песок. Все спят или развлекаются. Дел нет. Она склонилась к Пэ О’Двохху:

– Давай свою папку, что там у тебя. Пошли в палатку, там разберёмся, а то здесь не видно ничего. Пошли, пошли.

В лагере снова появилась тишина.

Глава 2.

Славек раздражённо пинал пустую крабовую раковину, закатившуюся под стол. Мать снова уже с утра была такой уставшей, такой измученной, ссохшейся. Механическими движениями очищая рыбу для завтрака, она вгоняла его в настолько глубокую тоску, что хотелось сбросить разом на пол все тарелки, чтобы хоть как-то расшевелить её. Славек смотрел на мать и представлял, как и он, день за днём ссыхаясь от ровной жизни цвета песка, от монотонных действий для поддержания монотонного существования, в свой час, через несколько десятков лет рассыпается в прах между статуями.