Вокруг никого не было. Все было тихо. Как будто луна так и планировала.

Он пошел вперед, подозрительно глядя на меня, но явно доверяя мне настолько, чтобы не заставлять меня отвечать на вопросы о том, что я планировал.

В тот момент, когда его пальцы схватили мои, я бросил воздушную платформу себе под ноги, подняв нас ввысь, и Калеб завопил. Холодный воздух пронесся вокруг нас, и Калеб согрел его огнем, от него волнами исходило тепло.

Я повел его через кампус, пролетая над блестящими крышами, и мой взгляд привлек блестящий золотистый оттенок Сферы. Я отвел нас в дальний угол Земной Территории, где над нами собралось пушистое море облаков, все из которых ранее были предметом спора с моей воздушной стихией.

Я провел Калеба сквозь них, и мы остановились среди облаков, которые простирались достаточно далеко в обоих направлениях, так что мы не могли видеть кампус внизу, только сверкающее небо наверху. Звезды наблюдали за ними, но их яркость сегодня вечером не казалась слишком привлекательной; центральное место заняла луна. Она светила ближе, чем когда-либо, как будто подошла ближе, просто чтобы посмотреть на нас.

— Это… дерьмо, Сет. Это потрясающе, — выдохнул Калеб.

— Все что ты можешь видеть в каждом направлении, вплоть до краев облаков — это сплошная воздушная платформа, — объявил я.

Брови Калеба удивленно изогнулись.

— Для чего это все?

— Для тебя, — сказал я, поджимая губы. — Ты можешь бежать по небу, Кэл. Так быстро, как тебе нравится.

Его темно-синие глаза прояснились, и он не четко отлетел от меня, а мне донесся лишь возглас. Он прорвался сквозь облака, отбрасывая от себя белые шлейфы, двигаясь зигзагами туда и сюда. Смех вырвался из моего горла, и он помчался ко мне, схватил меня за руку и перекинул через плечо. Я приземлился ему на спину, адреналин хлынул по моим венам, и я крепко держался, обхватив его руками и ногами.

Калеб мчался вперед на высокой скорости, все быстрее и быстрее, описывая круги, а затем резко нанося удары влево, затем вправо.

— Прыгай, Кэл! — Крикнул я ему, и когда он повиновался, я бросил воздух ему под ноги, запустив нас в небо на дикой скорости.

Мы взлетели на пятьдесят футов, прежде чем я позволил ветру утихнуть, и мы покатились обратно к облакам внизу. В последнюю секунду я замедлил наше снижение, поместив Калеба на воздушную платформу, и он снова побежал, как только его ноги коснулись земли.

Я отпустил его одной рукой, чтобы иметь возможность создавать фигуры в облаках перед нами, создавая для него арки и обручи, туннели и мосты. Была воплощена в жизнь целая полоса препятствий, и я строил ее все больше и больше вокруг нас: спиральные лестницы, извилистые горки, которые выбрасывали нас в лужу еще больше облаков, пандусы, с которых он мог прыгать, и огромные катящиеся шары облаков, которых ему приходилось стараться избегать.

Когда мы сделали перерыв, мы оба смеялись до упаду, падали на мягкую воздушную подушку, наша одежда промокла насквозь от влаги в облаках.

Калеб тяжело дышал, его рука лежала на животе, поднималась и опускалась, а от широкой улыбки на его лице у меня раздувалась грудь. Он выглядел как падший бог: волосы взлохмачены и хаотичны, глаза полны бесконечного света. Я хотел, чтобы он всегда был таким. Беззаботный и наполненный жизнью.

— Как ты видишь время? — Я спросил.

Калеб перекатился на бок, опершись локтем на воздушную подушку под нами и подперев голову рукой.

— Что значит «видишь» время?

— Для меня в голове есть что-то вроде календаря. Январь — это маленький розовый квадратик, который где-то здесь. — Я помахал рукой над головой. — Затем февраль синий и блестящий, а март оранжевый, окруженный волшебными огнями. И я как бы парю над маленьким календарем, пока мы движемся в течение года, понимаешь? Итак, апрель фиолетовый, а май зеленый, но с множеством цветов и праздничным тортом, потому что это твой день рождения. У меня тоже есть праздничный торт для Макса в феврале и для Дариуса в августе, но твой торт самый большой. Тогда июнь желтый и…

— Подожди… почему это имеет такой странный смысл? Ты чувствуешь, что декабрь идет под откос?

— Да! А январь в гору! — Крикнул я. — О, мои звезды, я знал, что сумасшедший, но, по крайней мере, ты тоже сумасшедший.

— Кто вообще хочет быть нормальным? — Он ухмыльнулся.

— Да, — согласился я. — Представь, что тебе нужно делать обычные скучные вещи, например, ходить в продуктовый магазин и покупать продукты.

Калеб рассмеялся.

— Черт, представь, что тебе нужно выбрать салат и положить его в корзину.

— Затем заплатить за это на кассе, — добавил я, фыркнув.

Калеб снова лег, заложив руку за голову.

— Черт, мне нравится быть Наследником.

— Это довольно мило. Хотя… что, если близнецы не захотят, чтобы мы были в Совете? Что, если им даже не нужен Совет? Типа… что нам делать? О другой карьере я даже не думал. Я имею в виду, я думаю, я мог бы стать лунологом…

— Это не дело.

— Пффф, это дело.

— Возможно, это и дело, но лунологом это точно не называется. — Калеб усмехнулся.