Ненавижу автобус. Сиденья неудобные, вечно воняет потными ногами. Единственная приятная вещь в этой поездке — это Саванна.

— Дай мне домашку по математике, пиписька, — ухмыляется она. Я закатываю глаза и притворяюсь раздраженным, но все равно открываю рюкзак.

— Тебе пора перестать списывать у меня, Саванна. Ты никогда не научишься делать задания самостоятельно, — прямо говорю я ей, протягивая лист бумаги.

Саванна фыркает.

— Зачем мне учиться этому дерьму?

Она переписывает уравнения из моего домашнего задания, меняя несколько ответов на неправильные. Так она поступает каждый раз. С пятого класса. Однажды я спросил ее, почему бы просто не переписать все в точности как есть, чтобы получить более высокую оценку, и она ответила, что было бы слишком подозрительно, если бы она вдруг начала получать пятерки.

Я — троечница, пиписька. И должна оставаться троечницей.

Я не удосужился указать, что расчеты, которые ей приходилось делать, чтобы убедиться, что она получит тройку, были доказательством того, что она могла бы быть отличницей, если бы захотела. В любом случае, она бы просто ударила меня.

Я спокойно жду, пока она закончит переписывать, затем вернет работу мне, и я убираю ее обратно в рюкзак. Никакой благодарности. Никогда.

— Пойдешь в Яму вечером?

Чувствую, как по щекам распространяется тепло, когда отрицательно качаю головой.

— Ох, точно, — она криво ухмыляется. — Совсем забыла.

Она не забыла. Ей просто нравится дразнить меня по этому поводу.

— Саванна, я бы не пошел туда, даже если бы не посещал молодежную группу. Это убогое место. — Я стараюсь звучать уверенно, даже если это совсем не так.

— Сам ты убогий.

Она такая негодница. Я качаю головой.

Яма находится за городом, там проводятся автомобильные гонки, делают ставки на драки и пьют пиво. В основном там тусуются школьники из средних и старших классов, иногда студенты, вернувшиеся погостить, и те, кто никогда отсюда не уезжал, но Саванна начала ходить туда в прошлом году, когда мы были в восьмом классе. Она всегда сбегает из дома. В один прекрасный день она попадет в настоящую беду. По крайней мере, так говорит моя мама. Я переживаю за нее.

Кинув в ее сторону быстрый взгляд, снова смотрю перед собой, затем заставляю себя сесть прямее.

— Знаешь, ты всегда можешь пойти со мной. В молодежную группу, я имею в виду. Тебе там может понравиться.

Саванна громко хохочет.

— О, держу пари, твоей мамочке это бы понравилось. — Она с отвращением морщится и меняет голос, изображая мою маму. — Эта девчонка — беда, Левит! Беда, помяни мое слово. Она испортит тебя наркотиками, сквернословием и своей грудью дьяволицы!

Мои губы подрагивают, и в горле застревает смех. Я пытаюсь это скрыть, но Саванна видит, и ее лицо расплывается в широкой улыбке. Когда она продолжает, ее голос становится выше, а южный акцент — сильнее.

— Держись подальше от этой дьяволицы, Левит! О, мое бедное сердце! Мне не вынести мысли о том, что эта девчонка запятнает тебя! Она грязная, а ты — мой милый, сладкий ангелочек. Я серьезно, Левит Матфей Марк Лука Иоанн Купер! Держись подальше от этой Саванны Шоу, исчадия зла!

Я толкаю Саванну плечом и со смехом качаю головой.

— Меня не так зовут.

— Очень близко. — Она ухмыляется и толкает меня в ответ.

Все остальное, сказанное ей, я не оспариваю. Отрицать нет смысла. Мама не скрывает своих чувств к Саванне. Никто не скрывает.

— Знаешь, это так странно, что у тебя два имени? — говорит Саванна, меняя тему. — Лучше бы твои родители переставили имена и для баланса дали тебе фамилию. Возможно, из-за того, что у тебя два имени, ты такой слабак.

— Купер — это не имя, — ворчу я.

— Конечно.

Она такая негодница.

— По крайней мере, мое имя и фамилия начинаются с разных букв, — парирую я, закатывая глаза. — Аллитерация твоего имени такая убогая.

Саванна фыркает и снова толкает меня, затем откидывает голову на сиденье автобуса и закрывает глаза. Черные ресницы отбрасывают тени на светло-фиолетовые круги под глазами. Наверное, прошлой ночью она не спала. Как и большинство ночей до этого. Саванна говорит, что не может расслабиться в своем доме, поэтому постоянно где-нибудь бродит. Вот почему мама считает ее бедой. Сав ненавидит быть дома.

Но я все равно не хочу, чтобы она ходила в Яму.

Саванна с глухим стуком швыряет учебник по математике на обеденный стол, а затем падает на сиденье напротив меня.

Она ничего не говорит, тянется к половинке моего сэндвича и берет его, но делает это медленно, будто давая шанс вырвать его. Я не двигаюсь. Она — первопричина того, почему я не доедаю свой обед.

Саванна откусывает и жует, молча глядя в окно столовой. Спутанные каштановые волосы закрывают ее лицо, но я все равно могу сказать, что ее брови нахмурены. Она часто так делает. Становится тихой и немного грустной. Инстинктивно я осматриваю ее руки, но на ней футболка с длинными рукавами, и мой желудок сжимается. Сегодня почти 32 градуса. Мне не нравится, что это значит.

Я толкаю ее ботинком под столом.

— Что получила за домашнее задание по математике? — Я пытаюсь привлечь ее внимание к себе. Это срабатывает, и ее губы расплываются в гордой полуулыбке.

— Тройку с минусом.

Я закатываю глаза. Ох, уж эта Саванна и ее тройки.

— У меня пятерка.

Саванна усмехается и кладет недоеденную половину моего сэндвича обратно на салфетку.

— Ты сделал задание по истории?

Мои плечи напрягаются. Я поджимаю губы, прежде чем на моем лице появляется что-то менее стыдливое. Она сразу это замечает.