Остались только я и лежащий на полу Иерихон.

— Вынь кинжал из его груди, дитя моё.

Беру рукоять и медленно вынимаю его. Я ожидала, что сейчас польётся кровь, но ничего подобного не произошло.

— Ты смешная, — из темноты вышла Смерть в своём красивом чёрном шелковом платье. — Какая кровь может быть там, где нет ничего живого.

Перевожу взгляд и вижу, что тело куда-то исчезло.

— Моя покровительница, — упала перед ней на колени. — Зачем ты забрала его у меня?

— Если бы я хотела его забрать, не оставляла бы тебе искру, — она хмуро посмотрела в мою сторону. — И потом, я благословила вас на долгую жизнь, Аделаида. Ты сама себя загнала в эту ловушку, хоть я тебя и предупреждала.

— Я… — хотела ответить, но по факту, мне нечего было ей сказать.

— Иерихон проявил настоящую силу и мужество, спасая тебя. И он, как никто другой, заслуживает право на счастливую жизнь, так же как и ты, — она обошла меня и встала за моей спиной. — Встречай его.

Я посмотрела вперёд, но ничего не увидела. А потом, постепенно во тьме стал появляться неясный силуэт.

— Иерихон! — вскрикнула я, поднимаясь с колен и бросаясь ему навстречу.

Сначала моя рука прошла сквозь него, отчего я непроизвольно вздрогнула. А потом, прямо на моих глазах он становился плотнее, краски обретали яркость и вот меня прижимают к себе сильные и такие родные руки.

— Моя Аделаида…

— Зачем ты это сделал? — я посмотрела на него, а из глаз вновь потекли слёзы.

— И я бы сделал это снова. Я люблю тебя, моя тёмная леди. Главное, чтобы ты жила и была счастлива! — ответил он, вытирая мои слёзы.

— Какое может быть счастье без тебя?

Он вдруг поднял меня на руки и закружил. Моя радость вырвалась наружу искренним смехом.

— Ну, хватит мне тут. Скоро от вашей любви весь загробный мир зацветёт, — сказала подошедшая Смерть. — Идите же, вас уже ждёт новая жизнь.

Она загадочно улыбнулась и растворилась в темноте. А мы с Иерихоном вновь оказались в той комнате.

— Ты смотри-ка, живой, — первым к нам подлетел дед. — А я вам говорил! Говорил!

Вскоре нас окружили все присутствующие, а Иерихон опустил меня на пол.

— Герцог, если бы не ваша карта и помощь маркизы Маранту, мы бы очень долго бродили по катакомбам, — качает головой Эрнест. — Когда уважаемый Хеймерик спешно прилетел к нам, незамедлительно стали искать самую короткую дорогу. Нам…

— Можно, вы нам всё-всё расскажете, но потом? — говорю я.

— Разумеется, — отвечает майор и даёт команду всем расступиться. — Единственное, что вам сейчас стоит знать: фаворитка короля в данный момент в руках дознавателей.

Не сдерживаю довольной улыбки, зная их методы работы.

— Пойдём, — шепчет мне мой муж, обнимая меня.

Теснее прижимаюсь к нему, и мы покидаем подвал вместе с дедом, который показывает нам дорогу. Я благодарна всем, что никто не стал нас задерживать, поскольку порядком устала и мечтаю только об одном: раствориться в его объятиях.

— Ну ладно, я тоже вас оставлю. А то там маркиза скучает одна… — говорит он, когда мы заходим в жилую часть дворца.

Благодарно киваю деду, и мы, наконец, оказываемся одни в наших покоях. Я хочу пройти в комнату, но Иерихон разворачивается и прижимает меня к двери.

— Больше я тебя никогда не оставлю, путеводный свет души моей.

— А я тебя больше никогда не отпущу.

И все слова становятся лишними, потому что наши сердца стучат в унисон, а дыхание сливается в одно. Есть только мы и наша безграничная любовь друг к другу.

Два года спустя.

Я тихо сидела в кресле и наблюдала, как Церера медленно крадётся к детской кроватке, таща что-то в зубах. Мне было интересно, что же она несёт, но и также очень хотелось узнать — зачем.

Наша малышка родилась спустя девять месяцев после событий, произошедших тогда, в катакомбах. И пусть мы с Иерихоном не принимали особого участия в следственных мероприятиях, благодаря майору Риттеру всегда оставались в курсе основных событий.

Гелия не стала отпираться и рассказала всё, начиная с самого начала, когда брат нашёл её и предложил поучаствовать в его авантюре по обретению богатств несметных и жизни вечной. Она несколько раз просила о встрече с моим мужем, но мы отвечали категорическим отказом. От одного упоминания о ней моя сила приходила в ярость.