Шрифт:
С того акта душевного стриптиза Сясин повадился тайно сопровождать Юдова в любовных похождениях. Но исключительно с женщинами. Кирилл драл с него «за погляд» три шкуры, неуклонно поднимая «таксу». Порой Сясин робко заикался о дороговизне услуг, на что бисексуал резонно возражал, говоря, что продаёт душу дьяволу. «Ты, Ссьяськин, – дразнился он, – из меня жизненные соки тянешь. Мы как на троих покувыркаемся, у меня потом недельное недомогание. Будто я донор, а ты у меня литра три спермы отсосал. Среднегорский дракула из крысиной норы!».
«Погляд» захватил Ладомира настолько, что он ни о чём ином мыслить не мог. Ради неординарного хобби он жертвовал практически самым дорогим – питанием. Он аж похудел на тридцать котлет, отдавая Юдову семейные субсидии, что папочка и мамочка отпускали дорогому сыночку на обеды и карманные расходы. Странное увлечение и «проба на зуб» аксессуаров нижнего белья вполне заменяли ему реальное обладание женщиной. В наши дни сексопатологи и психиатры поставили бы Сясину врачебный диагноз: вуайеризм и фетишизм. Но в дни давно минувшие Юдова и Сясина вовсе не заботила медицинская подоплёка редкого явления – они просто получали каждый своё.
3
Шли годы. Ладомир Сясин повзрослел. Он окончил университет и за полтора десятка лет продвинулся по юридической стезе от помощника прокурора районного звена до заместителя прокурора области по следствию. На первых порах лепту в его разительных успехах внесли папочка и мамочка. И всё же – зачем гневить Провидение? – карьера Ладомира Семёновича немалым образом задалась благодаря его изворотливому и хитрому складу ума, железной усидчивости и отменному трудолюбию. Он умел организовать собственный труд и работу подчинённых. Юридических ошибок Сясин почти не допускал. Стратегически-политических – тем более. Он с полунамёка и с полутона голоса вышестоящего руководителя улавливал требуемое, ибо доброе расположение начальника способно сгладить недочёт. С боссами Сясин был лакейски угодлив и до тошноты медоточив. Зато в общении с зависимыми от него по службе – рвал и метал. Это про таких говорят, что расстояние от слона до моськи равняется одному переходу до начальственного кабинета.
Заняв высокий пост, Сясин (положение обязывало) обручился . Женился он на той самой Галочке Севидовой, которая до него перебрала дюжину мужиков. Балерина Севидова превзошла категорию «корифеек»77, но в число первых танцовщиц не выбилась. Сойдясь с Сясиным, Галочка (к тому времени уже Галина Ефремовна) и вовсе оставила сценическую деятельность. С собой она привела и дочку, зачатую, если верить завистникам, всё от того же Юдова. Так Сясин стал отцом.
Семья для Ладомира Семёновича составляла важный довесок к службе и оригинальному балетному хобби. Однако и старых связей он не только не утратил, а упрочил и расширил их. По уик-эндам, как и в молодости, прокурор продолжал встречаться с Юдовым. Последний, уже в ранге администратора театра, исправно поставлял сексапильных девочек в стихийно возникшую и замкнутую кастовую компанию, не без натяжки обозванную её завсегдатаями «Масонская ложа имени Восьмого марта и Двадцать третьего февраля».
В данное сообщество по интересам, помимо самого прокурора, на основах конфиденциальности были вхожи: директор горпродторга Айрапетян, заместитель директора по бытовым вопросам одного из оборонных заводов Обиходов, секретарь областного комитета партии Башмачников, а также ещё некоторые дельцы. Предпосылка их консолидации была понятна без пояснений: «одна, но пламенная страсть» – тяга к Телу Их Женского Высочества. Впрочем, на подобной почве не то что добровольно, но и охотно могла сплотиться энная часть продажного квазимужского сообщества – хоть профсоюз извращенцев создавай. Посему, кроме сексуального желания, как общей предпосылки для проникновения в ложу, требовался конкретный козырь – функциональная незаменимость. Так, Айрапетян олицетворял собой спецраспределитель продуктовых товаров для властных инстанций, а равно обеспечивал пикантные мероприятия «восьмимартовцев» бесплатным и высококалорийным «продпайком джентльмена». Обиходов предоставлял для увеселений загородные ведомственные апартаменты. Юдов и вовсе поставлял «творческий живой товар», наглядно подтверждавший, что грация – это красота в движении. Ну… В том самом движении… И, наконец, Башмачников и Сясин составляли партийно-правовое прикрытие.
Хотя, приключись огласка, самое бронебойное прикрытие не спасло бы. Излишне говорить, что ложа действовала в условиях строжайшей конспирации, ибо «восьмимартовцы» сознавали, что пуританская советская мораль их авангардное движение за свободу нравов без раздумий квалифицирует в качестве разврата. И за эротические лукулловские оргии, выплыви правда наружу, не то что по головкам не погладят (извините за двусмысленность выражения), а исключат из партии и снимут с занимаемых должностей. Ан, охота – пуще неволи, и «оргазменные масоны» не прерывали неформальных контактов.
С учётом неизбежного предисловия, вряд ли у кого-то вызовет недоумение тот факт, что отношения в «братстве фривольных каменщиков» носили союзнически-лояльный характер. И «не порадеть родному человечку» считалось дурным тоном. И вовсе не по той причине, что каждый из них сидел у другого «на крючке», а из благодарности за содействие в доставленном удовольствии. У областного бомонда общества развитого социализма как-то не принято было шантажировать, заводить компромат, подлавливать на чисто половой невоздержанности персон из своего круга.
С «маленькими просьбами» обращались и к Сясину. Было бы упрощением и искажением истины представить его поведение таким образом, что Ладомир Семёнович «радел» налево и направо, невзирая на обстоятельства. Отнюдь. Он был расчётлив и осторожен. И шёл навстречу исключительно в так называемых пограничных ситуациях, то есть тогда, когда тяжба сторон с точки зрения закона носила очень запутанный, неясный характер, с приблизительно равными шансами на успех. Вот тут-то Сясин нахраписто наваливался, давил прокурорским авторитетом, просчётами и ошибками оппонентов, и не терпел фиаско.