И по хозяйству он всё делать умел, недаром владел сетью эко-отелей, и некоторые коттеджи в своих модных глэмпингах проектировал сам.

Сейчас вот даже хотелось почему-то спросить у ведьмы, не надо ли ей починить чего? Или дров нарубить?

– Ешь давай, красавчик, с дровами потом разберемся.

Ваня смотрел на хозяйку, глазами хлопая. Мысли она что ли читает?

Даша, конечно, мыслей не читала, но в своё время серьёзно занималась изучением мимики, жестов – оказалось, что в психологии это очень здорово помогает.

И сейчас она просто увидела, как Иван неосознанно рукой примеривается к топору. Ишь ты, поди ж ты, у него не стоит, а он дрова собрался колоть?

Интересное кино.

Дарья усмехнулась, подкладывая в тарелку Царёва сметану.

– Вкусно как у вас всё.

– Вкусно, потому что домашнее, колбаса только из магазина, не люблю я мясную окрошку, а все остальное своё. Кушай, мил человек, кушай, потом расскажешь мне про свои беды. – Даша знала, конечно, что взрослым людям не говорят «кушай», говорят «ешь», «кушай» — это для детей и больных. Но этот мачо был сейчас её пациентом, то бишь больным, так что – пусть «кушает».

– И не переживай, помогу я тебе. Поднимем, укрепим, направим, куда надо.

Куда надо Иван сейчас прекрасно понимал.

В неё надо. В эту бабу. Очень надо, буквально «вот прям щаз», и чем отчетливей он это понимал, тем смелее становился.

Может, и нет никакого проклятия, а? Нет, ну стоит же у него в душе? Стоит. И подрочить даже получается, и кончить. И сейчас вот, тоже всё, на двенадцать часов, аж до пупа. Хорошо, что у ведьмы стол со скатертью, под ней не видать. Правда, ведьма вела себя так, словно видит. Словно понимает, что у него на неё шишка реально дымится! А может и понимает. А может – и хорошо, что понимает? Не будет ненужных переговоров?

Он разглядывал её беззастенчиво.

Не молодуха, за тридцатник ей точно, но это и хорошо. Вопреки расхожему мнению Ивана на молоденьких не тянуло. Он был приверженцем мнения, что с молодыми «не о чем трахаться».

Ну, правда, о чём? Ему сорокет. Он состоявшийся мужик, который рос в лихие девяностые. Еще советской закалки и воспитания. И фильмы смотрел советские, и те американские, которые теперь классика, и музыку слушал – хороший старый рок, иногда диско, иногда совсем какой-то трешняк, так, в охоточку, типа модных дискотек восьмидесятых и девяностых. Просто это музло напоминало детство и юность, а они у Иванушки, почти «Интернешнл», были веселыми и счастливыми несмотря ни на что, как и у многих, наверное.

Да, жрать было сначала нечего, да, одевались все одинаково в китайский ширпотреб, да пили – когда уже можно стало пить – бормотуху и курили всякую хрень – ну, это, скорее раньше было, когда Ваня на ноги вставал его батя уже раскрутился.

Но было в этой жизни что-то настоящее, чего не хватало Ивану с той же Снежаной.

На хера он вообще на ней женился? Кретин. Ну, красивая, да. И что?

Переклинило. И детей вроде хотел. Как-то быстро понял, что от такой бабы детей рожать – зашквар.

А вот от такой как ведьмочка, пожалуй, можно.

Интересно, она еще в состоянии родить?

Почему-то Ивану вспомнился наш фильм, про какого-то богатыря, занесло его с детьми сестры в кинотеатр давно, лет шесть или семь назад, там баба Яга была старуха, а потом раз и омолодилась.

А вдруг и эта так же?

Иван даже головой затряс – лезет же такое в голову!

– Давай, касатик, выпьем за твоё здоровье богатырское.

– Выпьем. А здоровье я могу продемонстрировать, хоть сейчас.

Сказал, и опрокинул стопку, крякнул, и тут же в рот ложку окрошки отправил. Вкусно, господи, как же вкусно и хорошо!

– Уверен? Ну, смотри. Дрова хотел колоть? Снимай тогда рубашку свою, да и штаны.

– В трусах меня оставишь, уверена? – мужчина осмелел, то ли от выпитого самогона, то ли от того, что член его реально был таким твердым, что впору им дрова рубить.

– Штаны тебе выдам, герой, чтобы не сверкал тут мне своими «фаберже».

– А я бы посверкал, - совсем обнаглел Царёв.

– Посверкаешь, в бане.

– Уверена? – Иван кривовато усмехнулся, отдавая ведьме её же реплику.

– Давай, давай, досёрбывай да вперед, к подвигам.

Глава 6

Глава 6

Досёрбывай! Ивана взвинтило от этого слова. Дед его так говорил.

Вот оно, настоящее.

Баба настоящая, еда настоящая, в штанах всё колом. Едрить-колотить! Хотелось орать от внезапно накатившей радости. Он жил! Понимал сейчас, что впервые за долгое время именно живёт, а не срок отбывает, пусть в золотой, но остохорошевшей клетке.