Поэтому ключом к победе является навязывание противнику своих правил (желательно – в качестве естественных, само собой разумеющихся и единственно возможных). Англичане овладели либерализмом, несмотря на огромный вклад в его разработку континентальных (в первую очередь, конечно, французских и еврейских) философов, и превратили его в свой непревзойденный инструмент мирового господства, позволивший им навязать всему миру свой стандарт мышления и поведения. Тем самым – именно при помощи либерализма – англичане качественно укрепили свою власть и сделали её для подвластных им не только внешней, но и внутренней, органичной и естественной для них.

Объявляя себя «новым Израилем», то есть провозглашая свою избранность богом, англичане (как впоследствии американцы), несмотря на безусловно расовый характер своего мышления и ценностей, всемерно подчеркивали не расовый (в отличие от евреев и немцев), а, наоборот, универсалистский характер этой избранности, её основанность на ценностях, доступных к принятию каждым желающим, достойным их по своим моральным качествам.

Использование универсалистских ценностей для достижения своих частных, корыстных целей (конечно, качественно облегчаемое контролем за экономическим источником этого универсализма – мировым рынком, – но и само постоянно поддерживающее и укрепляющее этот контроль) является эффективной стратегией англичан (а за ними и американцев), оформленной именно либеральной идеологией.

При этом, выворачивая реальное положение дел наизнанку, англичане (как и американцы в настоящее время) представляют причиной своих успехов либеральную идеологию и либеральные ценности. Тем самым они обеспечивают этим ценностям широчайшую рекламу, продвижение и стремление менее развитых обществ заимствовать их для того, чтобы добиться схожих достижений, – и тем самым сделать себя окончательно беззащитными в конкуренции с англичанами (а сегодня – с англосаксонским миром в целом).

Ведь реальной причиной столь завидных успехов является предельная корысть англичан, последовательное отрицание ими всем характером своих действий внешней, универсалистской компоненты либеральных ценностей – при энергичном и эффективном навязывании именно ее своим нынешним и завтрашним жертвам.

В силу овладения либеральной идеологией англичанами и превращения ими её в своё эффективное политическое (и в целом конкурентное) оружие она играла (и играет и по сей день – просто прежде всего для их политических наследников, американцев) принципиально разную роль в отношении Британской империи и всего остального мира.

Либерализм англичан всегда был жестко патриотичен и всецело направлен на укрепление именно и только Британской империи. Вне зависимости от соответствия её практических действий формально провозглашаемым принципам либерализма английские либералы всегда последовательно и однозначно оправдывали и поддерживали эти действия. Их критика практически всегда направлялась лишь на заведомо второстепенные вопросы или же на ошибочные конкретные шаги, мешавшие достигать безупречно империалистических целей, – и практически никогда не касалась самих этих целей. (Вероятной культурно-исторической основой этого являлось понимание англичанами своей главной свободы как свободы подчиняться «своим лучшим» ради возможности угнетения представителей всех остальных народов вне зависимости от каких бы то ни было не связанных с непосредственными материальными выгодами принципов – см. параграф 7.2.3.)

В то же самое время тот же самый либерализм за пределами Британской империи столь же последовательно носил жестко антигосударственный, антипатриотический характер и был сфокусирован на последовательную, бескомпромиссную и безоглядную борьбу за все и всяческие свободы как таковые. Это вполне естественным образом направляло его против неизбежно стеснявших эти свободы правил человеческого общежития (и тем более против устанавливающих и поддерживающих эти правила местных властей).

Таким образом, вне Британской империи либеральная идеология оставалась её оружием, глубоко интегрированным (через образованную часть соответствующих обществ) в тело потенциально враждебных ей государств и активируемым при малейшей необходимости.

Англия овладела либерализмом, созданным в основном французскими (а также еврейскими) мыслителями в борьбе буржуазии против абсолютной монархии, во многом потому, что сама в силу исторических обстоятельств счастливо избежала длительной, болезненной для общества фазы этой борьбы. (Как было показано выше, самоистребление феодалов в Средние века привело к тому, что монархия сначала сама опиралась непосредственно на формирующуюся буржуазию, а потом срослась с её наиболее крупной и эффективной частью в целом ряде важнейших институтов, включая Банк Англии – см. параграф 2.1.)

То, что борьба континентальной буржуазии (прежде всего французской) со своими абсолютными монархиями являлась для Англии сугубо внешними, а не внутренними процессами, позволяло ей наблюдать за этой борьбой со стороны и использовать её в своих интересах (например, непосредственно организуя Великую Французскую революцию). В частности, британская элита быстро оценила выдающийся потенциал выкованной в этой борьбе либеральной идеологии и научилась использовать её как эффективное оружие против противостоящих ей континентальных монархий, в том числе через развитие капитализма, естественным образом боровшегося против разнообразных феодальных оков [170] .

Либерализм стал оружием Британской империи не только в силу успешной приватизации ею идеи человеческой свободы и, соответственно, принципов и идеалов освобождения, но и потому, что Британская империя (как затем США) успешно провозгласила себя его моделью, образцом и единственным подлинным источником. Соответственно, заимствование английских институтов в силу культурного влияния и исторического авторитета Англии (обеспеченного в первую очередь ее же учеными и деньгами) стало восприниматься как основное содержание развития, а сама оценка тех или иных обществ – определяться тем, насколько успешно они заимствуют (или имитируют) провозглашенные универсальными институты, принципы, подходы и ценности Англии.