Шрифт:
Частной, но исключительно важной с точки зрения глобальной конкуренции и геостратегических проектов формой реализации этой культуры является создание и запуск «психоисторических вирусов» – популярных и привлекательных концепций, кажущихся целостными, всеобъемлющими и достаточными для познания и практического применения, но на деле частичными и потому разрушающими тех, кто начинает действовать на их основе.
Это проявление традиции «стратегической маскировки», развитой в нашей стране лишь в советском Генштабе, при которой введение конкурента в заблуждение по любому поводу, размывание его внимания (по принципу «камни по кустам») и отвлечение его энергии на заведомо негодные объекты являются неотъемлемыми элементами любого мало-мальски значимого действия.
Заведомо ложные представления конкурентов о Британии, её внутреннем состоянии, способностях и намерениях (равно как и об устройстве и закономерностях мира в целом) заблаговременно тщательно и комплексно прорабатываются лучшими (или, по крайней мере, наиболее энергичными и убедительными) английскими учеными (или иностранными учеными на британской службе), оформляются в виде целостных, кажущихся безупречными научных теорий и затем энергично пропагандируются и внедряются в сознание конкурентов всеми силами английской управленческой элиты, включая (что особенно важно!) деятелей как массовой, так и элитарной культуры.
Поверхностным сторонним наблюдателям (а стороннее наблюдение по определению поверхностно), искренне недоумевающим на протяжении всей истории, почему на практике англичане так последовательно игнорируют рекомендации собственных выдающихся ученых, являющихся вершинами человеческой мысли и восхитительными достижениями интеллектуального гения, в этих условиях остается лишь удовлетворяться застенчивыми и невнятными разъяснениями самих англичан о несовершенстве их политической системы, пагубности давно отживших традиций, чудовищной косности бюрократии и прискорбной инерционности чиновничества [41, 42].
Данный подход позволяет надежно скрыть наиболее эффективные методы, применяемые англичанами, избежать их освоения и применения конкурентами и, соответственно, обеспечить постоянное отставание этих конкурентов, расточающих свои силы либо на достижение ложных целей, либо на применение заведомо контрпродуктивных, прямо ограничивающих их конкурентоспособность методов (в первую очередь активно внедряемых в их сознание и систему управления самими британцами).
С особыми тщательностью, усердием и заботой описанный метод применяется англичанами к своим союзникам и партнерам – просто для того, чтобы не допустить возникновения в будущем конкуренции с их стороны.
Одним из ярких примеров сознательного распространения английской политической элитой заведомо ложных теорий для дезориентации и подрыва своих потенциальных конкурентов представляется творчество создателя и первого руководителя английской разведки в её современном понимании, выдающегося писателя [62] Даниэля Дефо.
В гражданской жизни он последовательно занимался импортом шерстяных товаров, трикотажа, вина и табака, служил в королевской лотерее и в Податной стекольной инспекции, которая взимала «оконный налог» (налог на недвижимость, исчисляемый пропорционально количеству окон, – предшественник подоходного налога), а также был влиятельным политическим памфлетистом.
62
Множество выдающихся английских писателей сотрудничало со спецслужбами своей страны (и многие сотрудники спецслужб, в свою очередь, становились писателями) прежде всего в силу исторического понимания английской элитой важности управления сознанием, – как своего народа, так и его противников. Культурно обусловленное стремление джентльмена помогать своим спецслужбам является на этом фоне второстепенным фактором.
Среди «властителей дум», прямо работавших на британские спецслужбы, помимо Даниэля Дефо, стоит выделить Байрона (Сити, заинтересованный в ослаблении Османской империи, кредитовал греческих революционеров грабительским образом – из согласованных 2,8 млн фунтов стерлингов грекам досталась половина, так как кредитные облигации продавались дешевле номинала, – и это усилило позиции России в Греции; курировал процесс Министр иностранных дел лорд Каннинг, а Байрон, якобы финансировавший революцию из своих средств, был его дипломатическим агентом), основоположника теории цивилизационного подхода Арнольда Тойнби, Киплинга (в Первую мировую войну не только успешно вербовал ирландцев в английскую армию на пике ирландского освободительного движения, но и публиковал вымышленную переписку между индийскими солдатами, прославляющую британскую колонизацию), Сомерсета Моэма (курировал Керенского и не давал ему вывести Россию из войны), Гертруду Белл (обеспечила выступление на стороне Лоуренса Аравийского эмира Фейсала и сделала его королем Ирака), Герберта Уэллса («Г. Уэллс годами занимался искажением и фальсификацией мировой истории в угоду финансовой империи. Его “Что грядет? Прогноз для Европы”, опубликованный в 1916 году, был написан, чтобы подтолкнуть американцев к вступлению в Первую мировую войну» [243], Конана Дойля, Алана Милна (создатель «Винни-Пуха»), Роальда Даля (автора «Чарли и шоколадная фабрика»), а также Яна Флеминга (создатель Джеймса Бонда) и Ле Карре (Дэвид Корнуолл).
Кстати, «именно Уэллс не только вдохновил Олдоса Хаксли на написание романа “О дивный новый мир…”, но и предлагал использовать историю для идентификации людей с целью их размежевания, что с успехом практикуется в настоящее время в рамках применения все того же softpower для разделения по национальному принципу» [68].
В качестве тайного агента собирал информацию для спикера палаты общин тори Роберта Харли (после ареста Дефо королевой Анной тот добился его освобождения в 1703 году), а затем для всесильного вига Роберта Уолпола – первого премьер-министра Англии в современном значении этого термина.
Уолпол возглавлял правительство целую эпоху – с 1721-го до 1742 года – и выделялся продажностью даже на общем английском фоне. Его обвиняли в том, что он «сделал коррупцию обыкновением» и организовал шокировавшую, казалось бы, ко всему привыкших современников массовую систематическую распродажу аристократических титулов, правительственных постов, льгот и привилегий (Д. Свифт в «Путешествиях Гулливера» описал его под именем Флимнапа).
В качестве канцлера Казначейства Уолпол обеспечил финансовую стабильность, создав специальный фонд для погашения долгов. В 1721 году он стал премьер-министром именно потому, что казался в то время единственным человеком, способным стабилизовать финансовую систему после краха «Компании Южных морей» (на спекуляциях вокруг которой перед тем заработал состояние). Уолпол решительно сместил вектор английской политики с захвата новых рынков и стимулирования торговли в интересах казны (в том числе через обслуживание её исключительно английскими судами) на развитие обрабатывающей промышленности. Она защищалась от иностранной конкуренции, субсидировалась и поощрялась к экспорту.
Именно Уолпол в ходе представления своего законопроекта парламенту от имени короля провозгласил бессмертную максиму внешней торговли: «Ничто так не способствует повышению общественного благосостояния, как вывоз произведённых товаров и ввоз иностранного сырья».
В соответствии с ней таможенные тарифы на иностранную промышленную продукцию повышались, а тарифы на импортное сырьё, применяемое в промышленности, снижались или отменялись вовсе. Экспорт промышленной продукции поощрялся целой серией мер, включавшей экспортные субсидии. При этом был введен жесткий контроль её качества (особенно текстиля), чтобы блюсти высокую репутацию английских товаров за границей.