Принципиально важно, что за производством и использованием заведомо ложных научных и концептуальных представлений лежит отнюдь не только сознательная злонамеренность конкурентной борьбы (пусть даже и стратегической, рассчитываемой на поколения вперед).

Концептуальным психоисторическим вирусом легко становится даже вполне добросовестная научная гипотеза или концепция, находящаяся в стадии разработки, или просто не доведенная до логического завершения, или даже своевременно не обновленная в соответствии с новыми данными или на новом этапе развития.

Сама по себе разница между научным лидером, добросовестно познающим мир, и простым пользователем, эпигоном уже готовых, разработанных помимо него научных теорий создает практически безграничный простор для манипуляций, для запуска в широкое обращение не только устарелых, но и прямо вредных для пользователя как простых научных представлений, так и способных к саморазвитию, но при этом принципиально неполных и потому потенциально разрушительных концептуальных психоисторических вирусов.

Собственно говоря, таким вирусом со временем становятся любые переставшие развиваться, окостеневшие либо просто переставшие поспевать за реальностью популярные теории, научные парадигмы и в целом идеологии. (В этом отношении в такие вирусы к настоящему времени выродились, как это ни прискорбно автору-марксисту, все три основные идеологии – либерализм, консерватизм и марксизм, – так как идеологии как феномен являются порождением массового общества, а оно давно рассыпалось)

Только тот, кто самостоятельно разрабатывает познавательные концепты (пусть даже в эпоху гибели науки – уже не «научные», а всего лишь аналитические), кто постоянно думает, проверяет свои построения и потому корректирует их, несмотря на колоссальные затраты интеллекта и сил, может избежать этой ловушки.

Тот же, кто пользуется готовым продуктом чужого интеллектуального труда, – уже по самому факту его заимствования пользуется не передовым знанием, но устаревшими, утратившими актуальность и потому скрывающими реальность представлениями, в полной мере реализующими весь вульгаризаторский потенциал, объективно присущий любому интеллектуальному продукту.

Это печальная судьба всех эпигонов, воспринимающих марксизм – без преобразующей роли технологического прогресса (проявившейся в полной мере уже после не то что Ленина, но уже после и Грамши, и Сталина), геополитику – без борьбы групп капиталов внутри империй и вокруг обычных государств, политику – без эволюции непубличных наднациональных структур, консерватизм – без трансформации (пусть и медленной) культурных матриц и их взаимодействия.

Поэтому обладание тайным, сокровенным знанием без его неустанного преобразования и обновления – путь в тупик слепого самодовольства и, далее, в неизбежную катастрофу. Постоянное самостоятельное производство и углубление понимания происходящего, вечная напряженная учеба [68] – единственный путь к конкурентоспособности и выживанию в вечной борьбе за жизнь [69] . Заимствование же уже готового знания без его освоения и переработки, каким бы верным и исчерпывающим оно ни являлось в сам момент заимствования, с неизбежностью обрекает на остановку познания, его вульгаризацию и со временем неминуемо превращает не только заведомо искаженные представления, но даже исходно верные построения в концептуальный психоисторический вирус, подтачивающий и разрушающий своих носителей.

Единственная защита от него – интенсивное и разностороннее самостоятельное познание. С описанной выше содержательной смертью науки не только Англия и англосаксонский мир, но с ним и Запад в целом (и вся интеллектуально ориентирующаяся на него часть человечества), беззащитный перед огромной машиной собственной официальной науки – ещё два поколения назад в целом адекватной, – на глазах становится жертвой собственного концептуального оружия, сводя свою интеллектуальную деятельность почти целиком к собственным же психоисторическим вирусам.

«Ступай, отравленная сталь, по назначенью», – как любит цитировать Шекспира А. И. Фурсов.

Формирование в 1913 году Федеральной Резервной Системы – организационной структуры глобального спекулятивного капитала, глубоко интегрированной в американское государство и окончательно превратившей его в свой инструмент, – открыло новую эру, качественно усилив финансовый капитал в его вечном противостоянии с капиталом реального сектора. Именно оно заложило фундамент исторической победы финансовых спекулянтов в ходе создания офшорной финансовой инфраструктуры в 1967–1975 годах (и, соответственно, его не менее исторического поражения с выходом на авансцену истории капитала социальных платформ в 2020-м [19]).

Тихая революция 1913 года знаменовала собой завершение формирования «ультракапитализма», своевременно осознанного, с одной стороны, Каутским [232], а с другой – Розой Люксембург [46]. Первая мировая война стала всего лишь непосредственной формой реализации его интересов – и, соответственно, его глобального характера.

Первую попытку её организации в 1912 году европейским социал-демократам удалось предотвратить, но после выхода на арену нового, глобального игрока у них уже не было шансов – 28 июня 1914 года был убит наследник австро-венгерского престола и принципиальный противник войны со славянами Франц Фердинанд, на следующий день после покушения случайно выживает другой крайне влиятельный противник войны – Распутин (позднее он вполне убедительно утверждал, что не допустил бы ввязывания России в Первую мировую войну, если бы находился во дворце, а не в больнице), а Жан Жорес, убитый за столиком любимого парижского кафе 31 июля 1914 года, и вовсе вполне справедливо считается её первой жертвой.

Таким образом, Первая мировая война лишь на поверхности являлась войной империй за передел рынков, столь подробно и убедительно проанализированной её гениальным современником В. И. Лениным.

Глубинным же её содержанием стала война глобального финансового спекулятивного капитала, субъективизированного и институционализированного ФРС и сделавшего своей организационной структурой американское государство как таковое, против промышленного капитала (и в целом капитала реального сектора). Последний в рамках государственно-монополистического капитализма сросся с не сумевшими оседлать своих финансовых спекулянтов и потому начавшими необратимо отставать от США великими державами и был обречен быть увлеченным ими на дно истории.