— А чего ты хочешь, позволь спросить?! — драматично хватается за сердце, садясь на кровать. — Жить в нищете с каким-то мальчишкой? Что он может тебе дать? Приди в себя! Отец никогда не даст ничего этому жиголо, если он на это надеется! А он надеется, поверь мне.

Моя мать имеет поразительную способность заполнять мою пустоту. Иной раз кажется, что она заглушила свой здравый разум еще в юном возрасте, да так и осталась в этой точке.

— Прекрати всё вокруг мерить деньгами! — взрываюсь я. Соскакиваю с кресла, мне хочется встряхнуть ее, чтобы пришла в себя. — Не все люди циничные и алчные, не все мерят жизнь выгодой. Очнись. Есть в реальности что-то важнее денег и положения в обществе. Этот мужчина может дать мне главное – то, что не может дать Олег, да и вы тоже.

— И что же это? — распахивает она глаза, реально не понимая.

— Любовь, мама... — выдыхаю, пытаясь обрести равновесие. — Любовь. Это так просто и, как оказалось, непостижимо для вас.

— Ах вот как ты заговорила?! — тоже взрывается мать, переходя на крик. — Неблагодарная! Сколько мы в тебя вложили, сколько дали. Это ли не любовь?

— Нет, мам, это не любовь, это выгода. Вот именно, вы вложили в меня и теперь хотите получать свои дивиденды. Вам всё равно, чего хочу я, вам всё равно, что я чувствую, главное – не потерять выгоду. Так варитесь в этом без меня, исключите меня из этой цепочки, ничего не поменяется. Я больше не буду играть по вашим правилам. Можете объявить меня сумасшедшей и запереть в психушке. Я снимаю с себя маску примерной жены и дочери, — к горлу подступает истерика, хочется кричать и разнести всё в этом доме.

— Тебе точно нужен врач... — кидает мне мать и выбегает из комнаты. — Костя, я не могу с ней говорить, она не в себе! — кричит, спускаясь с лестницы.

Ах вот оно что, вся семья в сборе. И мать пришла поговорить со мной не как мама, ее тупо послали меня вразумить.

Беру со столика свою чашку и швыряю ее в напольное зеркало, разбивая его на осколки.

Бить зеркала – плохая примета, но хуже уже не будет. Это зеркало давно разбилось, все только делали вид, что этого не замечают.

Выхожу из комнаты, наступая на осколки, спускаюсь вниз. В гостиной Олег и мой отец пьют возле бара коньяк. Мать глотает свое успокоительное, принимая от горничной стакан воды. Прохожу мимо них в полной тишине, беру из бара бутылку вина.

— Открой! — велю Олегу. Он спокойно берет бутылку и открывает ее штопором. Подозрительно спокойный. Словно ничего происходит. Что пугает еще больше, чем его ярость.

Отец наблюдает за этим хмурым взглядом. Всегда боялась его взгляда с детства, ничего хорошего он не нес. А сейчас мне все равно.

Я так же безразлична к их чувствам, как они к моим. Всё справедливо: что взрастили, то и получите.

Олег хочет налить вино в бокал, но я отбираю у него бутылку, делаю несколько глотков с горла, утираю тыльной стороной ладони губы и ухожу в тишине наверх. Я хочу уйти от этой реальности посредством алкоголя, раз выбора у меня нет.

Останавливаюсь на лестнице, разворачиваюсь.

— Если тронете Дениса, я покончу с собой. Можете запереть меня, привязать, упечь в психушку, я найду способ, проверьте!

Конечно, я хочу жить, но жить на свободе с любимым мужчиной. А если его не станет, то смысла у моей жизни больше тоже не будет.

Нелли

Я пью вино прямо из горла, облокотившись на перила балкона, смотря вслед родителям, которые покидают наш дом. Мама что-то причитает, отец, как всегда, ее не слушает, вышагивая, словно военный. В какой-то момент он оборачивается, поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Демонстративно затягиваюсь электронной сигаретой, выпуская дым.

Никогда при нем не курила и не уверена, что он вообще знал о том, что иногда балуюсь никотином. Я уважала родителей и не смела при них совершать неприемлемые действия. Сейчас плевать. Нельзя уважать тех людей, которые не уважают тебя. Нельзя бояться ранить чувства тех, кому плевать на твои чувства.

Отец останавливается и долго смотрит на меня, словно не верит своим глазам. Не понимает меня. Он мог бы прийти ко мне, поговорить, как родной человек, и прислушаться. Но нет, он предпочитает молчаливое осуждение. Горько. Настолько горько, что я запиваю эту горечь вином, смотря, как родители садятся в машину. Словно я больше не их проблема.

Скорее всего, они уже решили мою судьбу. Или оставили это Олегу.

Начинаю смеяться им вслед, словно действительно сошла с ума. А может, они правы, и так оно и есть. Может, я и правда настолько больна, что даже не могу адекватно оценить свое состояние. Плевать. Мне нравится сумасшествие, оставьте меня в этом состоянии. Начинаю пьянеть. Немного отпускает напряжение последних дней, но накатывает тоска по Денису.

Мне хочется в его ласковые, умелые, любящие руки. Очень-очень хочется. Что может быть проще: надеть кардиган, спуститься вниз, сесть в такси и мчаться к человеку, который тебя ждет. Я очень надеюсь, что он меня ждет. И что его судьбу еще не решили, как мою.