После заката, незаметно перешедшего в сумерки, вернулись мурашки. Массивная входная дверь вновь начала беспокоить, и Саша убеждалась каждые пять минут, что та крепко и неподвижно стоит на месте. Она чувствовала себя глупо, но ничего не могла с собой поделать. Дурное предчувствие подсказывало, что неприятности не закончились, но как еще обезопасить квартиру от взлома, она не знала. Саша по-прежнему пыталась разрешить загадку открытой двери, но получалось с трудом. Оба замка – верхний и нижний, открывались ключом, но продавец божился, что отдал два имевшихся комплекта новым жильцам. Однако даже при условии, что Виктор Викторович соврал, защелку можно было открыть только изнутри. Ни мать, ни бабушка и уж тем более Саша этого не делали. Целостность замка Саша проверила – его никто не срезал, не ставил зазубрин. Так отчего дверь открывалась вторую ночь подряд?

В кухню стремительно заползала темнота. Антонина Петровна включила абажур, надела очки на переносицу, принялась вязать спицами мешковатый свитер. Саша пила крепкий кофе и рассеянно глядела мимо строк в книгу. Каждая выпитая чашка бодрила, но вместе с тем добавляла нервозности. Пальцы теребили, мяли плотные страницы.

“Завтра будет еще один выходной, – подумала Саша, – высплюсь днем, а этой ночью не сомкну глаз”.

При малейшем шорохе на лестничной клетке она решила, что будет прогонять хулиганов криком и угрожать полицией.

В два часа ночи Саша заварила очередной пакетик крепкого чая и неспешно выпила чашку. Веки тяжелели и с трудом открывались. Желтый свет пыльного абажура подсвечивал пустую прихожую и тяжелую железную дверь. Антонина Петровна уже пару часов как спала. Саша всегда завидовала и удивлялась способности матери сохранять крепкий сон даже в те минуты, когда весь мир старался в этом помешать. Порой утром Саша гремела посудой, хлопала дверями, пела во весь голос, но ее мать лишь поворачивалась с бока на бок.

Сон бабушки заметно отличался. Тамара Матвеевна могла проснуться от слива воды в бачке, открытого крана или скрипа половицы за дверью. Этой ночью Саша сохраняла ради нее тишину и передвигалась по квартире на цыпочках.

Допив чай, она заглянула к бабушке – та мирно похрапывала, приоткрыв беззубый рот, – еще раз проверила надежность замков и перекочевала в спальню. Дверь комнаты оставила нараспашку, чтобы время от времени выглядывать в коридор.

Саша устроилась на кровати, открыла автобиографию Шаляпина на странице с закладкой и под эпичную музыку Ханса Циммера в одном наушнике принялась читать. Взгляд плавно скользил по строчкам, пальцы наигрывали мелодию на скомканном одеяле.

Соседские дети в эту ночь вели себя тихо, как и полагается детям. Из подъезда не доносилось ни звука.

Саша взглянула на время: два тридцать шесть. Улыбка победителя отразилась на уставшем лице: сегодня она на страже спокойствия домочадцев, а значит, чужакам вход заказан.

Саша проснулась утром от яркого света, который пробивался сквозь веки. На подушке рядом с щекой дребезжала нитка наушника. Тонкий слух различил в нем ту же композицию, что звучала в ухе перед тем, как ее сморил сон.

Конец ознакомительного фрагмента.