…без меня, хочу добавить, но горло сжимается.

– Мы для них все мёртвые, Ваня. Навсегда.

Сжимаю ладонь в кулак. Стискиваю зубы.

Я вернусь. Уж я-то вернусь!!!

И знаешь, почему, ты, Игрок?

Потому, что я больше не боюсь. Я тебя ненавижу.

И вот как это всё пережить или хотя бы развидеть?

Гнев уходит.

В полной прострации сижу за столом, смахивая с поверхности несуществующие крошки. Чужая смерть, которая вовсе и не смерть, а освобождение; спокойствие местных Муромцев, для которых развернувшееся зрелище – не кошмар, не бойня, а обыденность; Янкин боевой азарт; Васюта, заставляющий смотреть на умирающего парнишку… Всё смешивается в какой-то жуткий ералаш.

У моих губ вдруг оказывается стакан, до краёв наполненный тёмной жидкостью с едким запахом.

– Не буду, – слабо вякаю я.

– Быстро! – чеканит Васюта. – Взяла, выдохнула, выпила залпом. Иначе сомлеешь. Давай. А то силой напою, ещё и парней позову, чтоб держали. Хочешь?

Кликнет ведь, с него станется. Да и… чум-то надо заглушить этот кипеж в голове. Настойка обжигает горло, пищевод и взрывается в желудке бомбой. Выдохнуть перед этим выдохнула, а вздохнуть не могу. Наконец мне это удаётся.

– Добро. – Васютин голос доносится откуда-то издалека. – Давай-ка помогу дойти.

Вот ещё… Пытаюсь подняться, но мой работодатель сам вздёргивает меня на внезапно онемевшие ноги и помогает доплестись до светлицы.

– Спи. И не высовывайся, не то запру.

Захлопывает за моей спиной дверь. Сознание или подсознание – кто уж там из них ещё не захмелел, не знаю – улавливает только команду «Спи!» и даёт мне точную наводку на кровать. Куда я благополучно и валюсь снопом.

…По голым пяткам тянет сквозняком, и я невольно начинаю шарить в поисках одеяла – прикрыться. В голове не то что туман, но какое-то отупение, однако мне удаётся сообразить, что одеяло-то – подо мной, а я сверху и, хоть в каком я состоянии, а ложиться в чистую постель одетой нехорошо. По крайней мере, перед тем, как рухнуть, я успела скинуть кроссовки, видимо, машинально. Оттого и стынут ноги. А еще от…

Перевернувшись на спину и поискав глазами источник притока воздуха, обнаруживаю оба окна открытыми – вот и гуляет по комнате ночной ветерок, приводя меня в чувство. Но не соображу, сама ли я их распахнула или кто-то ещё, дабы я прочухалась от холода поскорее?

И вдруг соображаю, что там, во дворе, давно уже кто-то переговаривается. Остаточный шум в ушах частично глушит звуки, доносятся лишь обрывки фраз.

– …молодец, с одного удара…

– …славно учишь…

– …одно слово – воин растёт…

– Цыц, – низкий голос Васюты перекрывает гудёж. – Спортите мне мальца похвалами. Как учили, так и управился.

– Будет тебе, Вася, – слышится звук шлепка, и ещё один, как будто кто-то с силой огрел другого по спине, но я вдруг понимаю, что на самом-то деле это дружеское похлопывание. – Малый уже в возрасте, его не спортишь. Что дальше с ним думаешь, в дружину отдать али как?

– Пусть пару квестов пройдёт, сперва со мной, потом один, там и посмотрим.

Голос моего нанимателя спокоен, словно об увеселительной прогулке говорит. Я ошарашено сажусь на кровати.

Мало того, что пацана учат военному делу, так его ещё и в квест собираются загнать? Он же местный, зачем ему это? Или это вроде инициализации, как в индейских племенах, когда мальчики проходят испытание на смелость и отвагу и лишь тогда получают взрослое имя и статус мужчины? А какой статус получит Ян?

Северного Варвара, кажется, робко подсказывает внутренний голос. Или Воина. Помнишь как Гала их называла? Чему ты там удивлялась при знакомстве? Васютиным шпорам? А потом – клубу по интересам и учебным боям во дворе? Это трактирщик может повстречаться бывшим, а вот Воин бывшим не бывает.

Сквозняк так и гуляет по полу, но подняться и закрыть окно, тем самым обнаружив себя – неловко, подумают, что подслушивала. Однако ежели они до сих пор на крылечке разбор полётов проводят, то времени с момента, как я заснула, прошло чуть-чуть, а мне сперва показалось, что полночи, не меньше. И как это Васюта так ловко меня загасил? Видать, озаботился, что истерику могу устроить, подстраховался. Ловко это у него получилось, а главное – без побочных эффектов. Настойка, похоже, выветрилась из головы, а я, что самое удивительное – успокоилась.

Из голосов снаружи пытаюсь уловить уже знакомый Васютин, но хозяин либо примолк, либо отошёл. Да не запрёт же он меня, в самом деле, если я из своей комнаты нос высуну? Стрёмно как-то: одной, в темноте… на кухне хотя бы светло! И вот представьте: стоило мне подняться с постели и скрипнуть половицей – за окном тотчас раздаётся шиканье и мужской разговор переходит в другую тональность, намного тише. Вот это слух! И чувство такта, однако…

Приоткрываю дверь. И впрямь здесь светло: одна лампа под потолком, другая на рабочем столе. Ян ставит стопки чистых тарелок в посудный шкаф, такой из себя степенный старательный мальчик, будто и не он совсем недавно одним броском…