– Девочка, не переживай, – отмахнулся дядя. – Забудь! Ты совсем еще ребенок. И ничего не случилось. Это лишь опыт. И только.

Лиззи невольно хихикнула. В опытах дядя понимал больше, чем кто-нибудь другой. Эдварда Вайца знал весь свет магической науки. Его статьи печатались и перепечатывались в толстых солидных журналах. Его разработки массово внедряли. Но только близкие знали, что знаменитый ученый порой проводил сотни или даже тысячи опытов, прежде чем его очередная разработка начинала действовать.

От научного института Вайцу досталась просторная двенадцатикомнатная квартира, которую переоборудовали таким образом, чтобы известный ученый мог творить, не выходя за пределы своих владений. Это было единственным требованием самого Вайца, не желавшего сидеть в институтских лабораториях.

Другому человеку магическое сообщество подобного самодурства не простило бы, но Вайц считался драгоценностью, гением, светилом. Ему прощали все: и характер, и непомерные требования, и гонорары за статьи. С ним мирились, ему потакали, его восхваляли. Но не теряли надежды вытащить знаменитого ученого на какую-нибудь конференцию или в лабораторию, где каждый из его коллег сможет лично увидеть мастера в деле. Но пока все было безрезультатно. Вайц сидел дома, проводил опыт за опытом, ворчал на соседей, умудрявшихся слышать взрывы и стуки даже сквозь специальную звуко- и магоизоляцию, и одно за другим отправлял в корзину многочисленные приглашения.

– Спасибо, – искренне сказала Лиззи и порывисто обняла родственника. – Спасибо, что пустил меня к себе.

Дядя не переносил не только незнакомцев, он и близких видеть не особо хотел, но для племянницы всегда делал исключение. Лиззи не знала, как объяснить подобный выбор Эдварда, но только ее дядя всегда встречал приветливой улыбкой, с удовольствием соглашался на ее предложения поесть вместе и только ей дозволялось заходить в рабочую часть квартиры.

– Оставайся, – предложил дядя. – И забудь этого проходимца! Я тебе всегда говорил!..

Лиззи улыбнулась, чмокнула родственника в щеку и прошмыгнула мимо. Ей не хотелось слушать про Влада. Она и так знала, что дядя скажет.

Три года назад, когда девушка жила у дяди, приехав из родного города, Вайц часто советовал Лиззи одуматься и не переезжать к Владу. И почему она его не послушала? Они ведь так неплохо жили вместе! Лиззи не совала нос на лабораторную половину (заходила только иногда в его отсутствие), поливала дядину бегонию и готовила завтрак, который Эдвард проглатывал с радостью голодного волка.

– Я знаю, – похлопав родственника по руке, прервала словоизлияния Лиззи. – И ты всегда был прав.

– Ты из Вайцев! – напомнил дядя. – Ты унаследовала от своей матери многие наши черты, а мы не простая семья.

Лизавета рассмеялась и пояснила свою реакцию:

– Дядь, не простой у нас только ты. Изобретатель, светоч, знаменитость. Остальные члены семьи самые обыкновенные.

– Нет, – не согласился он. – Я всегда говорил и еще раз повторю, что в нашей семье кроме меня есть еще одна выдающаяся личность. И это ты. Если бы три года назад ты не забросила свои проекты ради того, чтобы изображать покладистую возлюбленную для этого никчемушника, сейчас бы достигла огромных высот! У тебя ведь стипендия была. И не простая! Все видели, что ты перспективная. И так себя угробить!

Дядя продолжил говорить, но Лиззи не обиделась и не стала его останавливать. Удивительно, но слова родственника не расстраивали, наоборот, хотелось все вернуть, доказать окружающим, что потерянное время не имеет значения. Три года! Всего три года!

– Я еще смогу все наверстать, – заверила девушка, вспомнив, что вместе с вещами три года назад перенесла в дом Вайца несколько коробок своих записей. Там были все ее задумки, исследования, дневники, конспекты опытов. Достаточно вернуться к этому – и она что-нибудь сделает. Надо только взяться как следует.

– Конечно, – согласился Эдвард. Многочисленные опыты приучили его к тому, что никогда нельзя отступать, ведь даже после тысячи неудачных попыток может случится одна верная. – Именно этим и займись пока меня не будет. А про этого… забудь!

Лиззи кивнула.

– Я и хотел бы остаться, но не могу. Первый раз в жизни меня загнали в такие условия, что нет возможности отказаться. Придется прочесть несколько лекций… Я вернусь через три дня! Продуктов в доме нет, но я оставлю тебе денег. Поливай цветок. Не ходи в лабораторию.

Последние слова дядя договорил уже из своей спальни, где на стуле покоился раскрытый чемодан. Встав у порога, девушка наблюдала, как Эдвард с недовольным видом кидает в него носки, брюки и рубашку. Поцокав, Лиззи вошла в спальню и принялась перекладывать вещи и искать носкам пару.

– Все будет хорошо, – заверила она его.

– Конечно! – согласился Эдвард, не замечая манипуляций племянницы. Вряд ли заметит и по прибытии на место. Лиззи слишком хорошо знала родственника, такие мелочи его никогда не волновали. Эдвард Вайц нередко выходил из дома в разных носках, причем любил носки цветные, так что всегда эпатировал окружающих своим видом, от чего его начали считать эксцентричной личностью. Но правда заключалась в том, что знаменитый магический ученый, изобретатель и исследователь был… дико рассеянным человеком.