Луиза, именно так звали злую карлицу, была очень непоседливой дамой. Она никогда не задерживалась в одном месте слишком долго отчасти из-за своего характера, требующего перемен, но отчасти из-за множества дел, которые обязывали ее лично присутствовать в самых разных частях света. Она внезапно могла появиться в обожаемом ею замке Шенонсо в долине Луары, на крыше мельбурнского небоскреба Риалто Тауэрс, в одном из монастырей Непала, в морском порту Йокогамы или на Египетском базаре Стамбула. В Лондоне и Нью-Йорке у карлицы были финансовые дела, в Париже, Риме и Мадриде — интересы в сфере искусства. Луиза обожала пляжи острова Маргариты в Карибском море. Ей была не страшна преступность Каракаса и Гватемалы. Специально в Перу она ездила посмотреть на кулачные бои, а в Колумбию — на петушиные. Ей по сердцу были одинокие прогулки по гаванскому кладбищу Колон и набережной славного города Сан-Салвадора-да-Баия-ди-Тодуш-уш-Сантош, куда она, будучи азартной, приезжала для подпольной игры в «жогу дэ биту».

Луиза одевалась на редкость старомодно: пышная гофрированная фиолетовая юбка, блузка из зеленого атласа, худенькие плечики часто покрывал цветастый платок в русском стиле, из-под шляпки торчали рыжеватые букли. Черты ее веснушчатого лица, особенно нос, были неприятным образом заострены, а между верхними передними зубами бросалась в глаза лукавая щербинка. Несмотря на то что карлица была некрасива, когда того требовали обстоятельства, она могла преобразиться в элегантную леди, образ которой уводил от ее невзрачной внешности. Словно хамелеон она умела делать так, чтобы ее воспринимали сообразно обстоятельствам. Если ей было нужно стать незамеченной, то никто впоследствии и вспомнить не мог о ее присутствии, а если имелась необходимость произвести фурор, то карлицу, напротив, очень долго не могли забыть.

В поездках Луиза снимала просторные двухэтажные апартаменты или коттедж, а иногда, когда не было ничего подходящего, — несколько квартир на этаже. Для нее было крайне важно, чтобы ее свита находилась всегда поблизости.

Едва проснувшись утром, карлица любила подолгу стоять перед большим зеркалом и расчесывать волосы. Она мечтательно разглядывала собственное отражение, трепетно перебирая пряди жидких волос. Луиза широко улыбалась, радуясь, как блестит ее позолоченный гребень, как он проворно ходит вверх-вниз, организуя огненно-рыжие локоны. «И все же я хороша, как хороша…» — прерывистым голосом говорила она. При этом Луиза заливалась звонким девичьим хохотом, кружась вокруг себя, расставив руки в стороны. Белая шелковая сорочка карлицы, отделанная кружевами, воланом закручивалась в воронку, ускоряясь с каждым новым витком.

Позавтракав, она разбирала в кабинете почту и читала новости. Она крайне внимательно следила за тем, что происходит в мире. Как опытный рыбак, накануне расставивший сети, теперь Луиза проверяла, что в них попало. У нее было много самых разных источников информации, порой довольно неожиданных.

Каждое утро ей приносили сырое куриное яйцо на блюде. Луиза брала яйцо в руки, и ей сразу все становилось понятным про этот день. Или же с вечера она наливала стакан воды, ставила его на окно, а на утро сделанный из него глоток лучше любых аналитиков предсказывал о грядущих событиях. Иногда, когда карлица рано просыпалась, она открывала окно и начинала нюхать воздух — и лучше всяких информационных агентств знала, что происходит там, откуда дул ветер.

Собрав необходимые сведения. Луиза была готова дать поручения своему конеголовому секретарю Ричарду. Обычно к этому времени он уже ожидал в соседней комнате ее приглашения войти. Карлица садилась в кресло и начинала очень быстро надиктовывать задания, периодически упрекая своего помощника в нерасторопности. Затем Ричард еще раз пробегался по каждому пункту. Из личного опыта он знал, как дорого ему придется заплатить за недоразумение, вызванное неправильно понятым распоряжением своей хозяйки.

Распорядок дня Луизы включал обязательную прогулку. Конечно, ее маршрут во многом определялся тем местом, где она находилась в данный момент. Больше всего Луиза любила гулять в парках и на набережных. «Водоем, зелень листвы и ветер — вот все, что мне нужно от жизни», — часто кокетничала карлица, умолчав об огромных суммах, что она тратила ежедневно на свои прихоти.

На прогулке ее всегда сопровождала Торсвик — тихая и скромная девушка, выполнявшая обязанности прислуги и наперсницы одновременно. Девушка поражала бледностью своего лица и темными кругами под ясными голубыми глазами. Кожа Торсвик была настолько бледной, будто она специально для этого использовала белила. Впрочем, эту особенность отчасти объясняло скандинавское происхождение молодой особы.

В тени каштана или пальмы Торсвик читала своей госпоже книгу, чаще какой-нибудь роман о возвышенных чувствах, в котором красивые люди совершали благородные поступки во имя прекрасной любви. Порой, впечатлившись услышанным, Луиза просила Торсвик отложить книгу, и тогда девушке приходилось внимать пространным и непонятным рассуждениям карлицы о том, что составляет счастье жизни, а затем отвечать на пытливые вопросы своей строптивой хозяйки. Сама Торсвик ни в коем случае не должна была перечить карлице, равно как и проявлять какую бы то ни было инициативу в общении.

Когда пасторальная безмятежность лужаек и скверов угрожала карлице потерять внутренний стержень, ей помогал прийти в себя большой город. Луиза, хотя и не переносила шум и суету, но время от времени вместе со своим телохранителем — лысым здоровяком Бульдонежем, отправлялась в самую толчею улиц мегаполисов. Она стремительно врезалась в толпу и, активно работая локтями, пробивала себе дорогу вперед. Бывало, Бульдонеж, еле поспевая за ней, уже выбивался из сил, а карлица все семенила своими маленькими ножками.