Наклоняюсь. Чувствую щекой тепло деревянной столешницы. Тело просто горит.

— Умница, мышка, — довольно хрипит Князев, — теперь задери платье себе на талию.

Чувствую, как лицо заливается краской. Опускаю руки и тяну подол вверх.

— Такая хорошая мышка заслуживает награды, — слышу за спиной шаги Глеба.

Он подходит ближе, ласкает руками голую кожу. Приспускает трусики и проводит рукой по оголенной промежности. Закрываю глаза от остроты ощущений.

Князев становится на колени и стягивает трусики по моим ногам. Его язык медленно проходится по мокрым складкам. Шиплю, как кошка, и выгибаю спину.

— Быстро легла назад, — Глеб слегка шлепает по ягодице. Возвращаю щеку на стол.

Князев засовывает язык прямо в дырочку, и я не могу сдержать стон.

— Тише, детка, постарайся молчать. Мы же не хотим развлечь весь офис. — место языка занимают пальцы, растягивают меня и массируют чувствительную точку.

Лежать все сложнее. Тяжело дышу в столешницу. Перед глазами яркие всполохи. Чувствую легкие засосы над резинкой чулок.

Глеб встает и ботинком раздвигает мне ноги. Возбуждение достигает какого-то нового пика. Слышу звук молнии, треск упаковки презерватива.

Крупная головка давит на вход. Закрываю рот тыльной стороной ладони, чтобы не стонать. Член протискивается сквозь напряженные стенки. Глеб на мгновение отстраняется и следует резкий толчок. Руки Князева фиксируют мои ягодицы, и он ритмично вбивается в меня.

Я перевозбуждена и почти сразу взлетаю. Беззвучно кричу в ладонь. Меня подбрасывает от долгого оргазма. Слышу, как Глеб не может сдержать стон, когда я сжимаю его снова и снова. Обмякаю на столе и уплываю.

Мы лежим прямо на ковролине. Князев на спине, я у него на груди. Слушаю, как сердце мужчины возвращается к нормальному ритму.

— Почему на шлюхином столе у меня случился самый яркий оргазм? — риторически вопрошаю я.

— Эй, полегче, — в голосе Князева слышится расслабленная улыбка, — вообще-то это мой стол.

— Как ты вообще за ним работаешь? — вздергиваю бровь, но Глебу не видно. — Похотливые якоря не отвлекают?

— Раньше не отвлекали. Теперь может и будут. Никого еще так не хотел трахнуть на этом столе, как тебя сегодня.

Большие ладони сжимают голые ягодицы под платьем.

Невольно задаюсь вопросом, сколько бывших любовниц Глеба сейчас трудятся в колл-центре. Как хорошо, что я никого не знаю. Не представляю, как могла бы сосуществовать в этом офисе с конкретными бывшими. Пусть лучше остаются безликими.

— И все-таки не понимаю, как мусульманские женщины живут в гаремах. Как можно вообще все это терпеть? — спрашиваю спокойно. После бурного оргазма эмоции дремлют.

— Хорошая мусульманка должна заботиться о своем муже. Принять другую жену — это добродетель для женщины. По благости приравнивается к смерти за веру.

— Какие-то сомнительные в исламе добродетели, — задумчиво выдаю я.

— Хватит богохульствовать, Груша. Ты оскорбляешь мои религиозные чувства. Поднимай свой прекрасный зад. Мое грязное желание исполнено, можно идти домой.

Нехотя сползаю с груди Князева. Привожу себя в порядок. Глеб обнимает меня со спины и снова ласкает шею.

— Знаешь, Груша, я раньше не понимал своего отца. Недоумевал, как можно украсть женщину, запереть в гареме и удерживать ее силой. Теперь, кажется, понимаю. Мне бы тоже было параллельно на твои желания, если бы ты захотела от меня уйти.

Аграфена

— Мы поедем сегодня к Пете? — заглядываю в холодильник и достаю сырники. Выкладываю их на тарелку и отправляю в микроволновку.

— Ты хочешь? — Глеб отрывается от телефона и пытливо на меня смотрит. Взглядом прохожусь по его голой груди. Волосы Князева слегка влажные после душа. Вокруг бедер обернуто полотенце.

— Не знаю, — неопределенно жму плечом, — по-моему, он милый и хотел тебя видеть. Ты не хочешь?

— Нет, хочу провести этот день с тобой, я тебя почти не видел на неделе, — Глеб морщит лоб и добавляет, — завтра на денек съездим, чтобы отметиться.

— Кстати, откуда в холодильнике появляется еда? — задаю, давно меня интересующий в фоновом режиме, вопрос.

— Это волшебный холодильник, Груша, — Князев задорно смеется.

— Я серьезно, — окидываю взглядом ряд контейнеров с готовой едой.

— Два раза в неделю приходит домработница и готовит что-то про запас. Хорошо, что ее не было в тот день, когда ты оставила свою похабную записку, — Князев встает и подходит ко мне сзади, руки ложатся на талию.

— Эй, она не была похабной, она была предупреждающей, — протестующе возражаю я.

— Она была препохабнейшей, когда я ее вспоминаю, хочу тебя трахнуть, — Глеб пробирается своими ручищами под мое кимоно.