В тот же миг вспыхнул яркий свет, и обрамленные факелом врата адской пасти выпустили ударную волну света и звука, по сравнению с которой заклинание Драма показалось бы десятикопеечной петардой. Сердце его бешено заколотилось, и на мгновение ему показалось, что врата распахнулись.

«Вот и все», — отстраненно произнес голос в его голове, пока глаза пытались привыкнуть к тусклому свету по сравнению с тем, который на короткое время вырвался из адской пасти. Он, его сестра, его новые друзья и женщина, которую он любил, — все они были на грани смерти, и очень похоже, что причиной всему был именно он.

Конечно, ненамеренно, но, возможно, это и к лучшему, что дорога в ад находилась так близко. Ему не придется далеко идти, чтобы начать свой путь.

Затем свет померк, и Драм понял две вещи: никто не выглядел мертвым, а пространство между факелами по-прежнему тускло мерцало, и не было видно открытого проема в огненную яму, омрачающего вид на стену пещеры за ее пределами. Адская пасть оставалась закрытой.

Это была хорошая новость. Второе осознание принесло плохие новости. Тело, в котором находился Назгахчул, могло умереть, но сам Демон выглядел очень даже живым, когда сдирал с себя оболочку трупа Иерофанта и принимал свое истинное обличье.

Мэйв вскрикнула, увидев это, и, честно говоря, Драм не мог ее винить. Все, что он мог сделать, это броситься вперед, схватить ее за руку и втащить обратно в туннель, пока их друзья пытались добраться до них и защитить их от самого ужасного кошмарного видения, которое он когда-либо видел.

Осквернитель вырос из трупа ночного, как ядовитая лоза из кучи навоза. Он рос и рос, разрастаясь, словно собираясь заполнить собой все пространство пещеры. Этого, конечно, не произошло, но в высоту он легко достигал двенадцати футов — гигантское чудовище, имеющее форму кобры с капюшоном, сужающееся к худому телу с восемью парами рук без ног.

Его чешуйчатая шкура была цвета крови, смешанной с водой, лишь на несколько тонов светлее, чем глаза рептилии. От него исходила аура ужаса и болезни, подобная жару от песков пустыни, которая затуманивала разум, и Драму приходилось прилагать усилия, чтобы отогнать ее, пока она не поставила его на колени в волне сокрушительного отчаяния.

Он понял, что это влияние демона, и постарался найти в себе силы, чтобы отмахнуться от него. Он мог бы сделать это гораздо легче, если бы не был уже измотан и не боролся за то, чтобы оставаться в сознании достаточно долго, чтобы спасти жизнь своей сестры. Все дело в деталях.

— Клянусь чистым, благословенным Светом, — услышал он вздох Нокса, ужас в его голосе нельзя было спутать ни с чем, — он восстал. Осквернитель теперь среди нас.

— Глупцы. — новый голос перекрыл угрожающее шипение змеиного Демона, нависшего над ними. Вся группа наблюдала, как вперед шагнула фигура в одеянии — один из оставшихся ночных, которых Даг и Нокс загнали к алтарю, а потом бросили, когда поняли, что Назгахчул поднимается из трупа Осквернителя.

— Глупые смертные дураки. — приспешник Тьмы рассмеялся и откинул капюшон, открыв человеческий облик с потрясающе обычными каштановыми волосами, карими глазами и слегка загорелой кожей. — Нам не нужно побеждать вас, чтобы присвоить этот мир себе. Мы должны лишь стоять в стороне, пока вы побеждаете самих себя.

Кайли, пошатываясь, прижалась к своей паре, едва не упав лицом в каменистую землю.

— Демон. Он демон.

— Что ж. — лицо мужчины исказилось в безумной улыбке. — Может быть, не все из вас так глупы, как кажутся. Как тебя зовут, девочка? Хочешь узнать мое имя? Я могу его назвать. Я могу рассказать тебе много-много всего.

И в этот момент Драм осознал истинные последствия своих действий. Пытаясь убить Демона, угрожавшего его сестре, он неосознанно совершил жертвоприношение, ради которого ее забрали.

Он убил человека или то немногое, что от него осталось, и хотя полученной энергии было недостаточно, чтобы навсегда открыть адскую пасть и ослабить врата в тюрьму следующего Демона, все это произошло за время, равное одному раскату грома, и этого оказалось достаточно, чтобы что-то прорвалось в этот мир. Кроме того, он освободил Назгахчула от его смертного тела, и теперь Осквернитель полностью восстановил свои силы и смотрел на них, как на кроликов, которых собирался сожрать на ужин.

Милостивая Матерь Божия, что он наделал?

— Дульзек, — прорычал Даг, выплевывая это имя как нечто нецензурное. Что, конечно же, так и было. — Думаешь, Стражи Света будут побеждены такими, как ты? У тебя едва хватило сил пройти через врата. Я вижу, как ты держишься за своего раба-человека. Почему бы тебе не сдаться сейчас и не вернуться в свою тюрьму, пока мы снова не отправили тебя туда.

— Наглый щенок! — Демон внутри колдуна поднял руку и выпустил поток черной энергии не в Дага, а в центр собравшихся Хранителей и Стражей. Топор Эш взметнулся вверх, отбивая поток, он проскочил мимо хороших парней, а вместо этого полоснул по незащищенной змее.