Я замолк, зал запоздало захлопал, Евгений Михайлович укоризненно посмотрел на меня, я ответил тихим вздохом и легким пожатием плеч — не больно-то оно мне и надо было, и это — правда. Модератор постучал по микрофону, призывая к тишине, покосился на Первого секретаря, потом — на меня, и мудро решил не вставлять палок в колеса:

— Голосуем, товарищи! Прошу поднять комсомольские билеты за снятие с должности Первого секретаря ЦК ВЛКСМ Евгения Михайловича Тяжельникова.

До самого конца преданный партийной дисциплине Тяжельников поднял собственный билет вместе с залом и секретариатом.

— Против?

Против никого не оказалось — члены ЦК же себе не враги.

— Единогласно, — огласил беспощадный вердикт модератор.

— Евгений Михайлович, могу я попросить вас дать Комсомолу напутственное слово? — проявил я цинизм.

Тяжельников игранул желваками и десять минут поговорил о том, как много он сделал на своем посту, но Ткачев, собака такая, прав — новые времена требуют нового руководителя. Красиво уходит Евгений Михайлович, сохранив достоинство.

Бывшему Первому секретарю похлопали, и я явочным порядком взял слово:

— Предлагаю провести плановый, 17-й Съезд десятого декабря сего года. До него мы успеем выработать изменения в Устав и подобрать достойную замену Евгению Михайловичу.

Проголосовали — все ожидаемо «за».

— Предлагаю назначить временным исполняющим обязанности Первого секретаря ЦК ВЛКСМ Ивана Араратовича Варданяна, — продолжил я устанавливать свои порядки.

Снова единогласно. Товарищ Варданян взял слово, поблагодарил за высокое доверие, и в соответствии с нашей с ним договоренностью инициировал «фазу 2»:

— Настоящий комсомолец обязан обладать чистотой как внутриполитического, так и внешнеполитического понимания. Настоящий комсомолец обязан интересоваться международной жизнью, привлекая для этого не только наши лучшие в мире средства массовой информации, но и научные и научно-популярные издания. Согласно опубликованной в свежем номере журнала «Азия и Африка сегодня» статье кандидата экономических наук Владимира Васильевича Крылова, в Центральноафриканской Республике набирают силы националистические и монархические силы. Главным их вдохновителем является Жан Бедель Бокасса — дуйствующий президент. Он обманул наших товарищей из внешнеполитических ведомств обещаниями построить в Центральноафриканской Республике социализм. Помогать несчастным, ограбленным колонизаторами странам Африки — наш интернациональный долг, однако мы не должны позволять использовать человеколюбие Советского человека в качестве дойной коровы.

Зал неумолимо погружался в прострацию — выдернули среди ночи, заставили проголосовать за снятие Первого секретаря, а теперь зачем-то рассказывают про Африку.

— Наши внешнеполитические ведомства работают на твердую «отлично», — продолжил Варданян. — Установление социализма в некогда капиталистических странах, укрепление международных связей с союзными, социалистическими силами — эти очевидные и крайне значимые успехи характеризуют работников внешнеполитического аппарата наилучшим образом. Однако от ошибок и головокружения от успехов не застрахован никто, и тактические плюсы от поддержки режима диктатора Бокассы могли затмить товарищам глаза. На долгой дистанции Бокасса послужит рычагом маргинализации социалистического движения в глазах капиталистического обывателя, отдалив неизбежную победу социализма во всем мире. В связи с этим, как временный исполняющий обязанности Первого секретаря ЦК ВЛКСМ, я выношу на голосование вопрос о проведении митинга на Красной площади с требованиями прекращения экономической и дипломатической поддержки режима диктатора Бокассы. Назначить его предлагаю на завтра.

Суббота, удобно.

— Работай! — шикнул я на растерявшегося модератора.

Трясущимися руками сняв очки, он с видом идущего на казнь вынес вопрос на голосование. Товарищи книжечками трясти не спешили, поэтому мне пришлось подать пример. Следом за моим билетом в воздух взметнулись остальные. Единогласно!

Партии и Правительству моя самодеятельность не понравилась, поэтому они меня похитили через исполнителей в виде «номерной» охраны — позвонив Пятому на размещенный в машине «Алтай», велели доставить меня на конспиративную квартиру. Голос оператора из трубки было хорошо слышно и мне, поэтому я тут же принялся придумывать план побега:

— В принципе, выпрыгнуть из машины у меня получится — я давно готовился к такому повороту: пробка, в которой мы сейчас стоим, подходит идеально.

Пятый, естественно, не ответил.

— Вы за мной побежите, но я заметил, что вы хромаете последнюю пару дней. Полагаю, сменили обувь, и у вас теперь мозоль.

Пятый неуютно поежился.

— Проблемой таким образом является «наружка» из следующей за нами машины, — указал я за спину. — В квартале отсюда, под трансформаторной будкой, у меня закопан парабеллум — если успею добежать, перестрелять охрану у меня получится — они-то в меня стрелять не станут.

— Это будет нечестно, — заметил Пятый.

Треснула броня — Ткачев и не таких из душевного равновесия выбивал!

— Нет у меня парабеллума, — вздохнув, признался я. — И правы вы — нечестно стрелять по тем, у кого запрет на ответную стрельбу. Особенно если они — сограждане.

Пятый с видимым облегчением кивнул — если я в самом деле убегу, размер ЧП и количество летящих голов даже представить трудно. Повернувшись к заднему сиденью, я открыл свой портфель и достал оттуда выращенный во Вьетнаме манго. Повернувшись обратно, из бардачка вынул ножик. Вынув манго из оберточной бумаги, принялся его чистить, складывая кожуру в бумагу: