Не договорив очевидное, а именно то, что будет намного лучше, если погибнет иной мир, а не их, Яга сурово поджала губы. Она верит в Иришку. Верит, как никто другой, но суровая правда жизни такова, что будь ты хоть юной послушницей, хоть трехсотлетней Ягой с многолетним стажем, ты не сможешь сделать ничего, если на сцену выйдет его величество Случай и его верный шут Мировое Западло.

Остается лишь надеяться и верить...

Надеяться.

И верить!

Сознание то прояснялось, то снова мутнело, перед глазами вспыхивали разноцветные круги, а в ушах кроме гула крови стоял невнятный шепот, то усиливающийся, то снова попадающий. Это было похоже на бред или горячку. На странную интоксикацию непонятно чем...

Никогда не употребляла наркотики, но наверное это выглядит именно так. Отмахнувшись от очередной оскаленной туманной морды, я расслышала чей-то невнятный крик и, с трудом открыв глаза, увидела незнакомого мужчину.

— Кто...

— Лекарь, леди.

— О... — в горле было так сухо, словно там располагалась пустыня Сахара. Неприятно потряхивало, а перед глазами снова пронеслись потусторонние тени. — Откуда?

— Ваш родственник попросил...

— Родственник? — понимая мужчину через слово и совсем не понимая смысла его слов, мотнула головой. — У меня нет родственников...

— Она бредит. — когда кто-то, стоящий у окна, уверенно опроверг мои слова, я удивленно вскинулась. Попыталась найти взглядом говорящего, но не смогла — сил не было.

А затем услышала тихое поскуливание так близко, что скосив глаза вниз, увидела большого серого пса.

Или не пса...

Что-то знакомое, смутно знакомое... очень смутно...

Зажмурившись, попыталась вспомнить, где я его видела, и пропустила момент, когда мужчина, обозначивший себя, как лекарь, что-то мне вколол.

Последняя вспышка, перед тем, как я снова потеряла сознание и провалилась в вязкую гулкую тьму, была особенно яркой и почему-то фиолетовой.

Фиолетовой и почему-то чешуйчатой.

— Таверна «На распутье». Нечисть обезврежена, оборотень в ошейнике, девушка принудительно усыплена.

— Хорошо. — нервно постукивая когтями по подлокотнику, Вигард всё не мог придти к определенному решению. С одной стороны гордость требовала найти и вернуть. С другой стороны, она была слишком опасна и непредсказуема... опасна именно своей непредсказуемостью. Нет, прежде чем он снова приведет её в свой замок, он сначала выяснит, что с ней не так. И для начала допросит Черта и Серого...

Улыбка, не предвещающая допрашиваемым ничего хорошего, скользнула по фиолетовым губам и решение оформилось окончательно. Сломанные ребра и нога ещё побаливали, но регенерация творила чудеса и если ещё несколько часов назад он с трудом ходил, то теперь о его позоре напоминали лишь ноющие ребра. Ничего-ничего...

И с этим он тоже разберется. Или он не эрцхер!

Я точно знаю, что меня не было довольно долго. Меня просто не было. Не было ни сознания, ни мыслей, ни звуков. Лишь едва уловимый стук сердца, да поверхностное дыхание намекало на то, что я ещё жива.

Уже жива.

Резко распахнув глаза, первым делом я увидела высокий белоснежный потолок. Повернув голову направо, увидела ряд широких окон от пола до потолка без стекол. Несколько секунд удивленно рассматривала колыхающиеся от легкого солёного ветерка светло-зелёные занавеси, а затем повернула голову налево.

Ага…

— Зачем?

— Было бы лучше дать тебе умереть? — вместо ответа — вопрос, вместо объяснения — претензия.

Такова суть демонов…

Откуда я это знаю? Пока не помню. Но я обязательно вспомню. Обязательно!

— Разве я умирала?

— Если бы мои слуги не нашли тебя в таверне, то да. Ты всего лишь человек. Если не лечить пневмонию — люди от неё умирают, порой довольно быстро.

Ложь…

Почему я вижу в его глазах ложь?

— Где Черт и Тимка?

— Понятия не имею, о ком ты. — солгав снова, причем глядя мне четко в глаза, Вигард не торопился вставать из кресла и подходить. — Три дня назад в таверне нашли одну тебя. Может быть… они чего-то испугались и бросили тебя? Ты бредила, говорила что-то о Ковене, который обязательно уничтожишь, о мерзких старухах, которые заперли твой дар и теперь он выжигает твой разум, об отце-кощее, о матери-валькирии… неужели не помнишь?