— Что ты делаешь?

Он шлепает меня по больной ягодице, и я вскрикиваю.

— Это предупреждение. Не дави на меня.

Я сжимаю губы, чтобы подавить стон и сосредоточиться на сжатии бедер.

Он бросает меня на кровать, и наслаждение разливается между моих ног. Возбуждение и трепет так бурлят в моем теле, что уверена — могу кончить от одного его прикосновения.

Доминик расстегивает ремень, и его темные, как ночь, глаза смотрят на меня. Я не могу не раздвинуть ноги.

— Хочешь мой член, малышка?

Должно быть, я выбросила свой стыд в окно, потому что киваю.

— Хочешь, чтобы я трахал тебя, пока ты не перестанешь двигаться?

Я прикусываю уголок нижней губы и киваю.

Темный блеск охватывает его черты, когда он качает головой и тянется к поясу:

— Не так быстро. На колени.

Я должна была сказать «нет».

Я должна была убежать.

Но не убежала.

В том, как он приказывает и берет под контроль все мое существо, есть какое-то тошнотворное удовольствие. Есть что-то такое освобождающее в том, что я нахожусь в его полной власти. Я не знала, что во мне есть эта часть, но, видимо, она существует. Возможно, именно этого я всегда хотела от Пьера. Я хотела, чтобы он взял на себя ответственность, но он никогда этого не делал. Он позволял мне командовать им, как я хотела.

Доминик не дает мне дышать без его разрешения, и это чертовски сексуально.

Я сползаю с кровати и опускаюсь на колени на пол. Как может перспектива делать минет так сильно возбуждать меня?

Как только ремень ослаблен, Доминик протягивает руку и связывает обе мои руки за спиной. Мое сердце бьется так громко, что я удивляюсь, как он его не слышит. Как и в первый раз, когда он отшлепал меня, страх перед неизвестностью пронизывает насквозь.

Похоже, он удовлетворен, и откидывается назад. Путы достаточно тугие, чтобы мои руки не двигались, но при этом не до синяков.

Доминик пристально наблюдает за мной, потирая нижнюю губу. Как будто он художник, а я — его произведение. Он выглядит как гордый художник.

А я — чертовски возбужденное произведение искусства.

— Почему меня нужно связывать, чтобы сделать минет? — спрашиваю я.

Он смеется, звук темный и радостный.

— Это будет не минет, малышка. Я буду трахать твое милое личико.

Когда человек, с которым вы едва знакомы, говорит, что трахнет ваше лицо, нормальные люди должны бежать, верно?

Очевидно, я не нормальная.

Я застыла на месте. Внизу живота появляется трепет, и я не могу оторвать взгляд от того, как Доминик снимает брюки. Он стягивает их вместе с черными трусами-боксерами, но этот жест никогда не выглядел так изысканно.

Мои губы приоткрываются от его размеров. Не думаю, что мой рот сможет вместить его, и все же… о, как сильно я этого хочу.

Неосознанно мои губы разомкнулись еще больше. Пальцы на ногах и связанные руки покрываются мурашками. Я хочу прикоснуться к нему.

Его рука гладит твердый, толстый член от основания до кончика. Мои губы раздвигаются, и я не могу не облизнуть их. Никогда не думала, что мужчина, прикасающийся к себе, может выглядеть так чертовски сексуально.

— Ты хочешь этого, малышка? — в его глубоких темных глазах, прокладывающих путь к моей душе, есть намек на игривость.

Я стою на коленях, мои руки связаны за спиной, и я смотрю на самый прекрасный вид, который я когда-либо видела. Чего же еще желать?

— Oui (с фр. Да)…

Ухмылка играет на его губах, когда член касается моих губ.

Я ожидала, что он сразу же ворвется внутрь, но Доминик не спешит. Слишком медленно. Его член скользит внутрь моего рта. Он издает глубокий одобрительный звук, и мои бедра сжимаются. Это необъяснимая потребность угодить ему. В глубине души это приносит удовольствие и мне.

Мой язык проводит по его гладкой коже. Как бы хотелось, чтобы мои руки были свободны, дабы я могла сделать это лучше. Но, опять же, он связал меня, так что контролировать все будет только он.

Оральный секс меня вполне устраивал, потому что я могла контролировать темп с Пьером. С Домиником такого нет. Даже близко нет.

В его глазах плещется садистское удовольствие от осознания того, что я у него в подчинении. От его пристального взгляда мне хочется выпрыгнуть из кожи.

Я довольно быстро привыкаю к его огромным размерам и силе, сохраняя зрительный контакт. Эта грубая близость проникает под кожу и пробирает до костей.

Доминик запускает свои мозолистые пальцы в мои волосы и делает толчки все глубже и глубже, пока не упирается в заднюю стенку моего горла. Воздух выбивается из моих легких. Паника охватывает меня.