Шрифт:
– А выгляжу я так так из-за отвратительной экологической ситуации в мире. И особенно – в Венецке!
Секрет преждевременного старения Лешего вызвал шквал положительных эмоций среди журналистов, но жертва экологии продолжила раскачивать публику:
– Зарубежные ученые с мировыми именами точно знают, что целебный источник, из которого берет начало полноводная река, находится именно здесь, под этим памятником! Задумайтесь, что важнее? Память о тех, кого больше нет, или тысячи жизней наших современников и будущих поколений? – Леший вошел в раж.
Люди забыли, что жиденькая речушка Вена, протекающая по городу, никогда не была полноводной и быстрой. Но после речи главного эколога многие вспомнили ее именно такой.
Ковригин поставил галочку в списке мероприятий и помог Мише спуститься с трибуны. Миша был удовлетворен. Как обычно, своим присутствием и заключительным словом он сделал мероприятие. «Свобода, либерализм, толерантность – вот то, что нам нужно для полного счастья!»
30
Масик тосковал, нервничал и худел. Он никак не мог собрать в памяти ускользающий образ пианистки Нины. Тонкие руки с длинными пальцами, точеный профиль и подрагивающие ресницы, изящная нога на педали инструмента – все возникало по отдельности. Масик часами собирал картинку из отдельных фрагментов, но увы… Музыку вспомнить он тоже не мог: с детства у него не было ни слуха, ни голоса. Если бы еще хоть один раз он увидел Нину, запомнил бы ее навсегда и уже никогда не отвлекался на посторонние мысли. Раньше с ним не случалось, чтобы худая баба маячила перед глазами днем и ночью, а сейчас Масик знал, что жизнь за нее отдаст без сомнения… Все, что его окружало, теперь только отвлекало и мешало.
Больше всего мешала жена. Она топала по квартире тяжелой походкой, некстати подметала и мыла пол, что-то чистила, с грохотом мыла посуду, очень громко гладила. Утюг с отпаривателем издавал раздражающее мозг шипение и превратился в объект лютой, непреодолимой ненависти Масика. При взгляде на жену Масик не понимал, как ему могла понравиться Наташина коренастая фигура, ее толстые румяные щеки и мускулистые руки и ноги. Деревенская приземленная простушка. Она будто специально разрушала своим шумным домоводством картину его призрачного счастья. Как только Масику удавалось нащупать образ пианистки, Наташка влезала со своим утюгом или шваброй – и все снова рассыпалось. Зачем он вообще обременил себя семейной жизнью? И как некстати эти свечи, которые она зажигала каждый вечер, заглядывая ему в глаза…
Наташа прекрасно осознавала, что посещение секс-шопа и дежурство у филармонии в наряде Круэллы равноценно сжиганию мостов благочестия. После такой серьезной заявки было бы нелогично остановиться просто из чувства сохранения собственного достоинства. Какое там достоинство! Земля уходила у нее из-под ног. Подло воспользовавшись абсолютным доверием Масика, Землякова вероломно залезла в его компьютер.
«Я за тебя, родная, пойду хоть на третью ходку! Тебя я не променяю НИНА вино, НИНА водку!» Так и написано: НИНА – заглавными и слитно.
Наташа почувствовала себя раздавленным дождевым червем, ничтожным и не нужным никому на свете. Убийственные откровения любимого мужа, посвященные какой-то бабе, скрутили нутро Наташи в морской узел. «Хочу тебя увидеть снова! Поверь, мне без тебя – хреново!»
Да уж, хреновей не бывает! Тяжко вздохнув, Наташа сделала большой глоток прямо из горлышка бутылки, припасенной для романтического вечера с выздоравливающим мужем.
«Я сама виновата, – рассуждала Наташа. – Упустила. Недооценила. Не смогла. А кто-то смог! У Масика есть баба. Интересно, какая она… А мне что делать… Как же я… Семья… Дети…»
Под воздействием алкоголя мозг выдал беспощадный вердикт: Масик влюбился. И если еще не изменил, то вот-вот изменит собственной жене с неизвестной творческой личностью. Ясное дело, от Масика просто так никто не откажется. Но и она, законная супруга, будет бороться за свою любовь! К глазам подступили слезы.
Телевизор в Мишином кабинете работал непрерывно, круглосуточно. У толеранов появился свой либеральный канал, который круглосуточно транслировал собрания, выступления и ток-шоу Толеранина Первого. Поначалу Мише было просто приятно видеть себя в телике, а потом стало необходимо. Он отмечал, как уверены и точны стали его жесты и взгляды.
Ковригин постучался в кабинет Толеранина Первого и уважительно проструился внутрь.
– Ты чего, Ковригин? Что принес?
Ковригин опустил глаза и едва слышно прошептал:
– Сообщение. Оно устное. Просветительская работа, говорят, хромает.
Ковригин протянул Мише:
– Так выберите идеолога на тендерной основе! – возмутился Миша. – Зачем я такую ораву кормлю?!
Инертные горожане жили и мыслили по старинке, большинство не отличали справедливый мордобой от шокирующей мир агрессии. Но менять мировоззрение были готовы далеко не все.