А вместо десятого класса у меня были… Штаты.

Родители каким-то образом узнали про программу «Студенты по обмену» и в один прекрасный день сказали: «Сынок, ты едешь в Америку». Последовала немая сцена. Это было очень неожиданно и очень круто.

За год я успел пожить в четырех семьях – таких разных, что вам даже трудно было бы это себе представить. По накалу эмоций это было похоже на прыжок с парашютом: из одной страны – в совершенно иную, из русской культуры девяностых годов – в абсолютно другую, ни на что прежде виденное мной не похожую.

Знал я по-английски не так много – cat, dog, pen, pencil – вот, по сути, и весь мой словарный запас на тот момент. Всех нас, тридцать человек, распределили по разным семьям в разных уголках страны. Мне волей судеб достался один из самых отдаленных от кипящей столичной жизни городков в Западной Вирджинии, г. Леон. Он состоял из одной «проходной» улицы, нескольких домов да пары трейлеров. Отец семейства работал, пропадая целыми днями Бог знает где, а его жена была домохозяйкой. В маленьком трейлере ютилось какое-то огромное количество народа, да еще целая стая собак в придачу. Если я не успевал вовремя лечь спать, то ночевал на полу – кроватей было меньше, чем людей. Все домочадцы дико много курили, от чего я мигом схлопотал астму. А уж к блохам, которые там спокойно прыгали по ковру, все давным-давно привыкли.

Зато было много такого, что называется «бурной молодостью»: я познакомился с девочкой, вскоре мы уже гоняли на тачке и тусили. Мой «американский брат» выращивал «травку», которую мы всей компанией и курили, пили пиво, бесшабашно стреляли из ружей, луков, арбалетов и пистолетов. Словом, пятнадцатый год моей жизни проходил более чем колоритно. В Америке девяностых чувствовалась свобода, непривычная для меня, не сдерживаемая. В такой атмосфере у меня выросли крылья. Буквально за пару месяцев освоил язык. Больше того: я даже думать начал по-английски, одеваться, как американцы, и легко общаться с местными аборигенами.

Однажды в разговоре с родителями я рассказал им про условия, в которых живу, и буквально через неделю в наш трейлер приехала женщина, которая курировала иностранных студентов по этому штату, забрала меня оттуда и долго извинялась… У неё я прожил примерно месяц, пока она не нашла мне семью священника с тремя сыновьями. Они говорили, что MTV – от лукавого, его смотреть нельзя. Как, впрочем, и мультик «Бивис и Батхед» – его детям смотреть тоже воспрещалось под угрозой наказания. Мать семейства, певчая в хоре протестантской церкви, почти сходу переворошила мои вещи – мало ли, что там у него, у этого русского. Я начал ходить в неплохую местную школу Huntington High School, где встретил русского студента Диму родом из Питера. Незаметный тихий парень в неприметном свитерке и джинсах. Я подошел к нему знакомиться – рубаха-парень… У каждого из нас на этой планете своя миссия. Не исключено, что моя на тот момент заключалась в том, чтобы вытащить Диму из его вечного кокона: до встречи со мной он особо ни с кем не общался, будучи настоящей белой вороной. Я показал ему, что люди не кусаются, что вокруг нормальные ребята и классные девчонки, с ними можно отлично общаться. Потом его вообще невозможно было остановить.

Меня по традиции записали в бойскауты: отец моего нового семейства служил в церкви и руководил бойскаутской группой. Там я сразу начал получать значки отличия: мне всё было привычно, ничто не останавливало. Было всё то же самое, что у меня в российской секции: развести костер, разбить палатку, оказать первую помощь пострадавшему…

После моей ижевской школы, где я слыл троечником, меня стали считать чуть ли не «русским гением». Помню урок математики, на котором учительница написала квадратное уравнение. Она дописывает его, поворачивается – и я сразу говорю ответ. Все на меня в молчании поворачиваются. По рядам прошелестел шепоток: «Russian genius…»

В Америке я впервые серьезно подрался. И вовсе не из спортивного интереса, как можно было бы подумать. Скорее из идеологического – с одним их троих сыновей моей новой семьи. Это был финиш. После этого инцидента меня снова забрала из семьи всё та же куратор программы обмена.

– Ты понимаешь, Станислав, что если я сейчас не найду тебе семью – а я её точно не найду, – тебя придется депортировать обратно в Россию?!

Не сомневаясь ни секунды, я выпалил:

– О’кей, а если я сам найду себе семью?

Она с ухмылкой ответила:

– Try it… [1]

Русского человека не напугать трудностями. Я напрямую, попросту и без стеснения спросил моего приятеля:

– Слушай, Джейсон, а можно я у тебя поживу?

Джейсон переговорил со своими родителями, и на следующий день вопрос был решен.

То была истинная семья Симпсонов, если вы видели этот мультфильм. Люди абсолютно искренние и понятные, не имеющие второго дна. Не наркоманы и не святоши – просто типичные среднестатистические американцы, которые любят посмеяться, пообщаться, хорошо поесть, поболтать. Мама, папа, четверо разновозрастных детей…

До моего отца каким-то образом все-таки дошла информация о моих приключениях, и он сказал мне по телефону только:

– Сынок, сделай, пожалуйста, так, чтобы эта семья тебя приняла и полюбила!

– Пап, поверь: я сделаю так, что все будут от меня без ума!

Мы стали с каждым членом той прекрасной семьи большими друзьями и до сих пор хорошо общаемся. Тогда я понял одну очень важную вещь, которую стоит понять каждому человеку – и чем раньше, тем лучше. Чтобы тебя уважали и любили, не нужно изворачиваться, стараться притворяться тем, кем не являешься на самом деле. Нужно быть собой. Это лучшее, что можно сделать, чтобы стать счастливым.